— Палыч, ты чего? — решив, что старик расстроился из-за подсмотренного у него конструкта, я решил извиниться: — извини за технику, но ты не думай, я никому ее не покажу!
— Ее, — передразнил Палыч мой голос, после чего сказал: — это таран, примененная в объеме, техника способна вынести городские ворота!
— Да ладно?! — не поверил я, останавливаясь.
— А ты тараном лужи утюжишь, смешно! — дойдя до края расчищенной дорожки, дворник остановился у бордюра и принялся рассматривать газон.
— Правда что ли таран?! — не мог поверить я, в три шага догнав старика.
— Сам что ли не видишь? — сгорбившись и чуть скосив голову набок, Палыч задумался, разглядывая учиненное мной безобразие: — теперь у садовника здесь до конца лета ничего расти не будет!
Встав рядом, я, как и старик, склонил голову набок, так как в таком положении отражающийся от поверхности спрессованной листвы лунный свет казался наиболее причудливым. Примененный мной конструкт не остановился на краю бордюра, а продолжил и дальше прессовать все, что попадалось на пути.
— Точно расти не будет? — поинтересовался я, отлично видя, что от травы уже ничего не осталось.
— Точно не будет, — еще раз подтвердил Палыч, для верности ковырнув ногой спрессованную массу.
— Сбежим? — предложил я, испытывая вместо испуга непонятую веселость.
— Попробуем исправить, — не согласился дед и активировал новую для меня технику.
Бывший газон, на расстоянии в пять метров перед Палычем вздыбился, как если бы из Земли снизу вверх взметнулось множество острейших лезвий. Спрессованный ранее излишне сильным конструктом, многострадальный газон вспучился, став похожим на загривок рассерженной кошки.
— А это что? — мимоходом запомнив конструкт, поинтересовался я.
— Коврик, — толи пошутил, толи вправду сказал Палыч, запоздало спохватившись: — не вздумай повторить!
— Да я и не собирался, — развеивая наполовину наполненный бахиром конструкт, соврал я.
— А то я не вижу, — огрызнулся старый и двинулся вперед, шагая вдоль газона и применяя технику малыми площадями.
В старшей школе на меня изредка еще показывали пальцем, но прежний ажиотаж спал и учеба вернулась в прежнее русло. Я сидел на задней парте, учитель рассказывал что-то скучное и не интересное, школяры сами себя развлекали, дожидаясь конца уроков. Настырная девчонка с красивыми глазами куда-то пропала, на что я лишь облегченно вздохнул и постарался выкинуть воспоминание о формах ее тела из головы.
— А тебя не накажут? — как-то вечером, устав разбираться в излагаемом на страницах учебника материале, спросил я у Палыча.