Вздохнув поглубже, я отринул сомнения и принялся за начертание трех проекций созданной руны. Чарованная бумага приняла рисунок без каких-либо сложностей, и только после того, как я закончил наносить последний изгиб, меня пробила дрожь.
— А если… нет, теперь точно все… — я не договорил, дернувшись от звука собственного голоса в тиши "рунной" избы.
События последних дней, как и приближающийся обряд "единения со стихией", вытеснили мысль о том, что если я ошибся, то навсегда останусь обывателем. Не иметь возможности управлять бахиром из-за собственной самонадеянности, казалось теперь верхом глупости.
"— Я же наверняка ошибся", — пульсировала в такт биению сердца страшная догадка.
Одно дело оказаться простым одаренным, и совсем другое, остаться "никем". Руки, в которых я держал последний чар-лист, заметно дрожали. Безумная надежда найти еще один чарованный лист и исправить содеянное, закончилась провалом. Полчаса бесплотных поисков по всем полкам, шкафам и столам "рунной" избы, вынудили признать бесполезность моих действий.
Присылаемые из Столицы, чар-листы выдавались "рунным" избам строго по заявленному количеству назначенному писцу. Этой зимой пятнадцать юношей и девушек должно было пройти обряд. Последний чар-лист, предназначенный мне, лежал на столе, испорченный сложнейшим клубком фантазий.
"— Что же я наделал", — устало присев на скамью, я ссутулился.
Раскрытая по середине, "книга рун" лежала на своем постаменте. Понимая, что больше ничего не остается, я вложил чар-лист внутрь и захлопнул обложку. Моргая раньше почти сразу же после закрытия, с моей руной артефакт замешкался, заставив вспотеть не только ладони, но и загривок. По спине побежала предательская капля пота, остановившись в районе поясницы и оставив после себя мерзкое ощущение. Наконец-то долгожданный всплеск синего света резанул по глазам, и, забывший как дышать за истекшие три минуты, я судорожно втянул в себя спертый воздух.
Приезд мастера и трех сопровождавших "ключника" витязей, я бессовестно проспал. Моим временным пристанищем стал, как ни странно школьный двор, а если быть точным, то чердак избы. Забравшись под стропила еще до того, как пропели питухи, я проспал и открытие окна портала на центральной деревенской улице и устроенное после солнцеворота застолье.
Обдумав упущенное, я пришел к выводу, что ничего не потерял. Прокол пространства и проход сквозь светящийся октарионом вертикальный овал, я видел каждый год, что прожил в деревне. А на застолье, для наших и гостей из соседских деревень, мне и подавно делать было не чего в силу обострившегося к моей персоне негативного отношения. Единственное, чего казалось жаль, так это упущенной возможности взглянуть на прибывших для проведения обряда одаренных.