В этот момент дверь распахнулась.
Давид проснулся и вздрогнул, КГК Зайлер вошла в кабинет, а за ней, как баржи за буксиром, двое ее коллег, которые уже разговаривали с ним возле клуба. Одному из них было около тридцати лет, он держался довольно раскованно и самоуверенно, другой же казался юным парнем лет восемнадцати, очень чувствительным и ранимым. К тому же, как обнаружил Давид во время разговора перед «Вавилоном», у него еще и нервно подергивался глаз. Давид попытался вспомнить их фамилии, но они выпали у него из головы.
— Привет, не вставайте, — сказала Мона Зайлер, проходя мимо Давида.
Мужчины прислонились к закрытой двери за его спиной, она же села за письменный стол перед ним. Давид сосредоточился. Если он станет отвечать коротко и точно, то через час уже будет в своей постели.
— Разрешите закурить? — обратился он к ней.
Она вопросительно посмотрела на него. У нее были карие глаза и узкое лицо безо всякой косметики.
— Иначе вы уснете, да?
— Да. Я всю ночь был на ногах и…
— О’кей. Патрик, пожалуйста, принеси пепельницу.
Младший из мужчин вышел.
— Вы уже познакомились друг с другом?
— В общем-то…
Это КК[5] Ганс Фишер. Тот, кто только что вышел, Патрик Бауэр. Я — КГК Мона Зайлер. Мы все из КРУ 1. Вас зовут…
— КК Давид Герулайтис. Отдел наркотиков.
— Вы работаете под прикрытием?
Все это он уже рассказывал возле «Вавилона». Один раз этому Гансу Фишеру, а второй раз — тому, с нервным тиком, — Патрику Бауэру.
— Да, — ответил Давид, надеясь, что это прозвучало не раздраженно.
— Вы не знаете умершего парня? Вы когда-нибудь его видели?
— Нет.
— Может, во время одной из ваших облав? Вы его никогда не обыскивали? Может, он — кто-то из дилеров?
— Может быть. Но я его не знаю.
— У вас хорошая память на лица?
— Вообще-то да. Я имею в виду…
— Да?
— Ну, может быть, я его и обыскивал когда-то или где-то видел, но когда и где — я этого не могу вспомнить. В любом случае, парень не крупная рыба. Насколько я знаю, — добавил Давид поспешно, чтобы не подумали, что он хвастун.
— А как насчет вашего напарника?
— Янош Кляйбер. Я не в курсе, знает ли он его.
— О’кей.
Она задумалась. Потом попросила у него сигарету. Затем Мона откинулась на спинку стула, закурила и смолкла на полминуты. Ганс Фишер тоже не произнес ни слова. Патрик Бауэр вошел, держа в руке пепельницу, и осторожно поставил ее на стол между Давидом и Моной.
— Странно как-то, — сказала она в конце концов.
— Что?
— Вы сказали, что вы регулярно перед этим клубом, как его…
— «Вавилон».
— Что вы периодически заглядывали туда и пару раз пресекли продажу наркотиков. Может, вас там кто-то знал.