Константин Леонтьев (Бердяев) - страница 72

II

К. Леонтьев относился отрицательно к славянско-демократическому православию, сближающемуся с англиканством. "Славяно-англиканское новоправославие есть нечто более опасное (да и более бесплодное, пожалуй), чем всякое скопчество и всякая хлыстовщина... В этих последних уклонениях есть хоть {еретическое творчество}, есть своего рода сатанинская поэзия, есть {строй}, есть пластичность, которая их тотчас же {обособляет в особую, резко огражденную от православных}, группу; а что было бы в том англо-славянском поповском мещанстве, кроме греха и духовного бунта, с одной стороны, глупости и прозы, с другой? Для кого же и для чего нужно, чтобы какая-нибудь мадам Благовещенская или Успенская сидела около супруга своего на ступенях епископского трона?" К. Н. не считал "хомяковское православие" настоящим православием. У Хомякова он видит протестантский и гуманистический уклон. Настоящее православие - {филаретовское}. Катехизис Филарета для него вернее катехизиса Хомякова. Леонтьев не заметил, что учение о Церкви митрополита Филарета - менее православное и более протестантское, чем учение о Церкви Хомякова. Но слово "филаретовское" он употребляет в условно-символическом смысле. К. Н. не очень любил литературное вольномыслие в церковных и богословских вопросах. "Византийскому православию выучили и меня верить и служить знаменитые афонские духовники Иероним и Макарий. Этому же византийскому православию служат и теперь такие церковные ораторы, как Никанор Одесский и Амвросий Харьковский. Этого православия (а не хомяковского) держатся все более известные представители современного нам русского монашества и русской иерархии". Византийское православие для Леонтьева и есть филаретовское православие. "{Лично} хорошим, благочестивым и добродетельным христианином, конечно, можно быть и при филаретовском и при хомяковском оттенке в православии; и были, и есть таковые. А вот уже {святым} несколько вернее можно стать на старой почве, филаретовской, чем на новой, славянофильской почве". Образ св. Серафима - совсем не византийский и не филаретовский опровергает Леонтьева. К. Леонтьеву совершенно чужда славянофильская идея соборности с народническим, демократическим, как ему казалось, оттенком. Он решительный сторонник иерархического начала в Церкви, в этом он более католик, чем православный, по своим симпатиям и смотрит на Церковь как на общество неравное. Для К. Н. монашество было цветом православия. Православие же славянофильское не было монашеским, оно было народно-бытовым. Для К. Н. христианство "в основании своем есть безустанное понуждение о Христе". Для славянофилов же христианство было прежде всего свободой духа. Византийское православие "для государственной общественности и для семейной жизни есть религия {дисциплины}. Для внутренней жизни нашего сердца оно есть религия разочарования, религия безнадежности на что бы то ни было земное". Так думал К. Леонтьев. Славянофилы же никогда не исповедовали такого "византийского" православия - их православие было русским, семейно-бытовым, не исключающим земных надежд. Хомяковское православие - очень благодушное, по сравнению с леонтьевским. "Славянскую Церковь, пожалуй, и можно устроить. Но будет ли это Церковь правоверная? Будет ли государство, освященное этой Церковью, долговечно и сильно? Можно, пожалуй, отделиться от греческих Церквей и забыть их великие предания; можно остановиться на мысли Хомякова, что без {иерархии} Церковь не может жить, а без монашества может; остановившись с либеральной любовью на этой ложной мысли, нетрудно было бы закрыть после этого постепенно все монастыри, допустить женатых епископов. Потом уже легко было бы перейти и к тому будущему {русскому} православию Гилярова-Платонова, о котором я уже говорил: "возвратиться ко временам до Константина", то есть остаться даже без Никейского символа веры и в то же время без тех возбуждающих воздействий, которые доставили первоначальным христианам гонения языческих императоров". Но православная церковь в наши дни вернулась к временам до Константина, и этим обозначилась новая, быть может, творческая эпоха в христианстве. Этого Леонтьев не предвидел. "При всем искреннем уважении моём к старшим славянофильским учителям - Хомякову, Самарину, Аксакову - я должен признаться, что от их искренних трудов на меня нередко {веет} чем-то сомнительным... и, быть может, при неосторожных {дальнейших} выводах, и весьма опасным. {Можно и развивать} дальше православие, но только никак не в эту, какую-то {национально-протестантскую} сторону, а уж скорее в сторону противоположную, или действительно сближаясь с Римом, или ещё лучше, только {научаясь} многому у Рима, как научаются у противника, {заимствуя только силы, без единения интересов}".К. И чувствовал себя ближе к Вл. Соловьёву, чем к Хомякову. "{Соловъевская мысль несравненно яснее} и осязательнее {хомяковской} ("любовь", "любовь" у Хомякова; "истина", "истина" - и только); я у него в богословии, признаюсь, {ничего} не понимаю, и старое {филаретовское} и т. д., более жёстокое, мне гораздо доступнее как более {естественное}".Так же Победоносцева в церковных вопросах он ставил выше Достоевского. И все-таки мы должны признать, что Хомяков лучше выражал дух русского православия, чем Леонтьев. И есть что-то тревожное в том, что оптинские старцы одобряли К. Леонтьева более, чем славянофилов, Гоголя, Достоевского, Вл. Соловьёва и считали его духовное устроение истинно православным.