Поразмыслив, я приняла решение сначала получить доказательство того, что я состоявшаяся личность, невзирая на юность, и лишь после этого обращаться в Совет старейшин с просьбой о политическом убежище и предоставлении гражданства.
Я съездила в храм, выяснила, когда можно прийти на испытание богов, чтобы успеть подготовиться, и с ужасом услышала:
— Ждем вас сегодня к полуночи, леди.
— Что? Прямо… так сразу? — сглотнув, жалобно посмотрела я на пожилую женщину в жреческой хламиде.
— А зачем тянуть? — удивилась она. — Боги всегда слышат и видят нас, но под покровом ночи легче очистить разум и сердце, чтобы дневная суета не отвлекала. Приезжайте, мы подготовим место для обряда испытания богов.
Я затравленно глянула на Ирму, но она только кивнула, подтверждая слова жрицы Милосердной, если судить по цветам одеяния.
Пришлось смириться, что отсрочки не будет. Сама ведь хотела, чтобы всё прошло как можно быстрее. Вероятно, жрица права, боги знают все наши помыслы и чаяния даже без воззвания к ним. Пусть мне страшно, и я малодушно надеюсь, что мне дадут время оттянуть неизбежное. Но ведь сама-то я лучше, чем кто-либо иной, понимаю, пройти испытание нужно как можно скорее. Я уже столько месяцев живу в Тьяринде и при этом не имею никакого законного статуса.
Но кто же мог знать, что всё так просто? Это для населения, родившегося и выросшего в свободных странах, такие вещи очевидны. А мне, пришедшей из закрытого королевства, невдомек.
А ведь Дарио даже не заикнулся… Не знал? Вряд ли. Не сообразил? Возможно.
Нет, не желаю о нем думать. Я слишком обижена и разочарована его предательством. Вычеркнула его из своей судьбы и теперь даже гадать не хочу, почему он чего-то мне не рассказал.
А обещание, данное господину Дюзану, я сдержала. Спросила у этой же жрицы, как лучше исполнить просьбу одного человека «помолиться и поставить за него свечку» богам…
И тут всё оказалось предельно просто. Свечи мне продали тут же, при храме, и я выбрала самые толстые и высокие, чтобы подольше горели. А после этого водрузила их под присмотром Ирмы на алтаре у каждой статуи и, не поднимая глаз (страшно ведь), едва слышно прошептала, что это за здоровье и благополучие некоего господина Дюзана из Дагры.
Сразу после этого мы отправились домой.
Когда стемнело, мы с Ирмой поужинали и я начала собираться.
— Ирма, а как одеться? — нервно перебирая свои наряды, спросила я.
— Как вам удобно, сиятельная. Богам это безразлично, они будут смотреть в вашу душу, а не на одежду.
Успокоила, называется…
И вот снова храм. Величественный, высокий, из белого камня, с витражами в окнах… В нем я уже побывала днем, но тогда смотрела при солнечном свете, а сейчас, под покровом ночи, всё преобразилось. Терялся в вышине свод потолка, скрылись в тенях ниши и настенные фрески. И лишь статуи шести божеств возвышались, оставаясь хорошо освещенными. У ног каждого бога и каждой богини светились неярким белым светом алтари, усыпанные цветами и приношениями жителей Тьяры. И вот в таком полумраке казалось, что мраморные изваяния смотрят прямо на тебя, а в их каменных зрачках не пламя огней отражается, а проблески жизни. Днем-то я не рискнула заглядывать им в глаза, а сейчас не удержалась.