«Доморощенное искусство» – доморощенные скульптуры – крайне неуклюжи, и само видение этих людей ущербно.
Последние десятилетия жизни Неизвестный провёл в Соединённых Штатах Америки. Я на правах старинного знакомого побывал у него в мастерской на Lower East Side несколько раз. Один раз с вдребезги пьяной чужой женой. Впоследствии, живя на другом континенте, в Европе, я потерял его из виду.
Не думаю, чтобы он был удовлетворён тем местом в искусстве, которое он занял по приезде в Америку. Он, я думаю, понимал, что потерпел жизненную и творческую неудачу. Ностальгией по прошлой советской системе, где он был допущен в круг номенклатуры, дышат его воспоминания, где былинные советские чиновники на равных существуют рядом с ним.
Написав всё это, я внезапно нашёл сравнительно молодой свой дневник, где обнаружилась запись от 10 августа 2016 года.
Привожу её тут, она, кажется, свежее повествует о смерти и жизни Эрнста Неизвестного.
«Утром получил от Шаталова известие, что умер Эрнст Неизвестный. В возрасте 91 года. Он родился в 1925 году в Екатеринбурге.
Помню, как он выгнал нас из мастерской на Сретенке, то ли 1968-й это был год, около этого, потому что к нему должен был прийти Сергей Хрущёв. Мы (я, кажется, был с Бахчаняном) сели во дворе, чтобы увидеть младшего Хрущёва. Тот прошёл мимо нас с лицом коровьего вымени, в допотопном уже в те времена картузе (сейчас сказали бы в «жириновке»), в таких ходили председатели колхозов, да и то в фильмах.
Эрнст воевал, и у него было особенное ранение, в спине такая загадочная дыра, уходящая в темноту тела, почему-то она не заросла вровень с поверхностью тела.
В Нью-Йорке у него была мастерская, где-то в центре квартала художников. Однажды мне кто-то (или он сам) дал ключи от его мастерской, и я там, что называется, “пялил” чужую жену Н. всяческими извращёнными способами, а она только плакала, стонала и блевала. Всю ночь “пялил”».
Особого таланта у Эрнста не было. Скульптор он был, на мой взгляд, провинциальный. Я думаю, он зря уехал из России. Там, в Штатах, он затерялся.
В России он был troublemaker. Часть его очарования именно в этом и состояла. В США он не сумел быть troublemaker. Однако с ним связана часть моей жизни, я был на поколение моложе и всегда чувствовал себя пацаном рядом с ним. И это было приятное чувство.
Э. Неизвестный о Н. Михалкове (в интервью «Совершенно секретно»): «Но он не останавливается на полутонах. Он, как Лимонов, доходит до крайности. И мне понятно – это на разрыв. Потому что я считаю, что подлинное творчество есть на грани смерти».