Мы прошли в зал вместе с народным депутатом СССР Вавилом Петровичем Носовым. Огромный зал Дворца съездов переполнен. Почти автоматически замечаю, что младших офицеров в зале практически нет: все больше генералы, адмиралы, полковники... Плохой знак! В президиуме – теперь уже последний Министр обороны СССР Маршал авиации Шапошников. Рядом, в новенькой генеральской форме Столяров. Помните? Борец за «общечеловеческие интересы», избранный председателем Центральной контрольной комиссии ЦК КП РСФСР, и ни словом не обмолвившийся по поводу указа Ельцина о запрете деятельности КПСС и КП РСФСР. Столяров молчал как вяленая рыба, за что и получил генеральские погоны. В президиуме появились Ельцин и Назарбаев. Никто не встал, никаких аплодисментов не слышно. Хороший знак! В своем выступлении Ельцин не сказал тогда ничего конкретного о дальнейшей судьбе армии. Он даже чем-то стал похож на Горбачева, только «под мухой» ли после сильного «бодуна». Выступление Назарбаева было более прагматичным, он высказался за сохранение единых Вооруженных Сил и явно дал понять, что Казахстан выступает против расторжения Союзного договора, да еще за спиной Казахстана... Видимо Назарбаев знал о готовящемся сговоре «демократических славян» в Беловежской пуще. Развернувшиеся на Всеармейском совещании прения вращались «вокруг да около» главного вопроса: быть или не быть СССР. Депутат Носов начал выталкивать меня к микрофонам в зале. Прошу слова от микрофона. Шапошников и Столяров делают вид, что не замечают. Сидевший рядом со мной генерал вдруг крикнул: «Анпилов, вперед!» Это был приказ, и я двинул к главной трибуне Дворца съездов. Представился депутатом Моссовета, капитаном запаса, успел сказать несколько фраз: «Товарищи офицеры и генералы! Как военные люди, вы не могли сегодня не заметить, что над Кремлем подняты два знамени. Одно, с серпом и молотом, символизирует единство армии и народа, готовность солдата защищать социалистическое отечество до последней капли крови, это символ нашей Победы. Другое, трехцветное, символ неминуемого поражения офицеров, выступающих против своего народа. Трехцветный флаг - символ измены Военной присяге во время боевых действий, совершенной генералом Власовым. Товарищи офицеры, сегодня, не покидая этого зала, вы должны сделать выбор...» Больше я ни чего не успел сказать офицерам: Шапошников отключил у меня микрофон. Какое-то время я еще продолжал говорить, не понимая, что в зале меня уже не слышат. Шапошников сделал знак, к трибуне подошел блестящий офицер в морской форме и прошептал: «Вас никто не слышит!». Обернулся в президиум – глазами высушенной воблы на меня смотрел генерал Столяров... С горечи бессилия, я покинул зал заседаний Всеармейского совещания офицеров, а там пошла рубка. За пособничество развалу Вооруженных Сил СССР выступавшие требовали привлечь к трибуналу Верховного Главнокомандующего Горбачева, а заодно спросить и с Ельцина, куда он тащит страну. Маршал Шапошников вертелся как уж на сковороде, защищая то одного, то другого. Наконец, один из выступавших предложил подать в отставку самому Шапошникову. «Я и сам уйду!» - заявил Маршал и направился к выходу. Какой хороший был знак! Увы!.. Наперерез Маршалу мой оставшийся в одиночестве друг, народный депутат СССР Носов: «Куда?!! - заревел по простоте души северного крестьянина Вавил, - Так каждый из нас бросит порученное дело, и что со страной будет! Мы маршалами бросаться не будем. Назад!» И Шапошников, прислушавшись к «голосу народа», вернулся на свое кресло Министра обороны СССР. Впрочем, сидеть ему там оставалось недолго. Позже совместная борьбы выявила истоки крестьянской непоследовательности моего друга Вавила Петровича Носова. В июне 1992 года, во время акции «Осада империи лжи» в Останкино, он был жестоко избит дубинками ОМОНа. После, сидя у меня дома, Вавил, постанывая, ощупывал свои раны и приговаривал: «Это мне голову разбили за то, что я голосовал за Горбачева, а этот синяк на плече – за Ельцина!»...