Новая власть не только объявила войну своему народу, она к ней готовилась самым серьезным образом. На рассвете 23 февраля доступ всех видов транспорта к центру Москвы был прекращен, и по всему периметру Бульварного кольца все проезды к Кремлю были перекрыты тяжелыми самосвалами, гружеными щебнем.
Всякий, кто видел в тот день улицу Горького от площади Маяковского до Пушкинской, мог подумать, что город опять готовится защищаться от танковых дивизий Гудериана. Поперек улицы Горького поставлена баррикада их зарешеченных милицейских автомобилей для перевозки арестованных – «автозэков». За ними – плотные ряды ОМОНовцев на глубину 20-30 метров. Затем, видимо на случай, когда ОМОН побежит, опять заградительная баррикада из «автозэков». За второй линией баррикад – весь наличный состав районных отделений милиции города Москвы. Отсюда наши люди сообщили, что личный состав московской милиции был поднят по тревоге, доставлен в район площади Маяковского, но конкретной задачи личному составу никто не поставил.
Вот почему боевые порядки милиции были расстроены уже к 9 часам утра. Участники манифестации, молодежь, и особенно женщины, бесстрашно проникали в пространства между автобаррикадами, завязывали споры с милицией, убеждали их не препятствовать свободе шествий и манифестаций, признаваемой во всем цивилизованном мире. Особенно успешно действовали агитаторы «Трудовой России», которые начинали разговор с вопросов: «А кому пришло в голову назначить недоучку и дилетанта Мурашова начальником Московской милиции? У вас, что профессионалов нет? Уж не Мурашов ли отдал приказ вывести милицию на улицы 23 февраля?!» ОМОНовцы, милиционеры районных отделений ГУВД Москвы крутили головами в касках, не зная, куда деться от бьющих не в бровь, а в глаз вопросов.
Ближе к десяти часам утра, видимо, получив приказ из мэрии Москвы, поезда метрополитена начали проезжать станцию метро «Белорусская радиальная» без остановок. Люди проезжали до станции метро «Динамо» И возвращались назад до станции «Маяковская». Управлять людьми в такой ситуации невозможно. То тут, то там начались потасовки. В одной из них получил удар дубинкой по голове и тут же скончался на глазах у товарищей генерал пограничных войск Песков. Весть об этом разнеслась мгновенно среди митингующих, и многотысячная масса людей стихийно пошла на таран милицейских заслонов. Застучали полицейские дубинки, вначале о собственные щиты ОМОНовцев, а затем и по головам людей... Стоны раненых, матерные команды офицеров милиции, крики женщин, виснувших на руках милиционеров... Первый ряд «автозэков» взят. 18-летний парнишка, комсомолец Герман Лопатин взбирается на крышу «автозэка» с Красным Знаменем в руках, он приветствует москвичей, штурмующих полицейские заслоны, и вдруг на глазах у тысяч людей, у «автозэка» откидывается верхний люк, несколько рук щупальцами жуткого монстра хватают парня за ноги и втягивают в утробу зарешеченной бронированной машины. Люди бросились на выручку, но в машине, что проглотила комсомольца, нет ни щели. Изнутри слышался душераздирающий крик... Толпа я ярости начинает раскачивать зарешеченного монстра, Вот- вот он перевернется!.. В последний момент дверь машины открывается, и из нее прямо в толпу выбрасывают корчащееся от боли и спазм тело. За две минуты Герман Лопатин был жестоко избит, и перед тем как выбросить его из машины, какой-то изверг впрыснул ему в легкие газ «черемуха». Полицейские дубинки засвистели свирепее. Получив страшный удар дубиной по лицу, упала на мостовую ветеран Великой Отечественной войны Клавдия Звездочника... Бегом наши выносят на тротуар еще одного раненого в голову... На мостовую капает кровь... Неизвестно откуда появилась икона, и за ней, распевая псалмы, пошли какие-то бледные бабы.