В ходе начавшейся «Арабской весны» посыпались и другие иранские конкуренты – причем, что важно, без непосредственного иранского участия в этом, как теперь выясняется, неблагородном деле. Сначала в жертву толпе на Тахрире был принесен президент Египта Хосни Мубарак. Он всячески боролся с усилением иранского влияния на палестино-израильские дела, да и вообще не собирался делиться с иранцами статусом лидера арабского мира. Да, с протурецким исламистом Мухаммедом Мурси у иранцев отношения не так уж и сложились, однако революция сама по себе резко ослабила Египет и его возможности. После свержения Мурси и прихода к власти просаудовского генерала Абдул-Фаттах ас-Сиси ситуация принципиально не изменилась – у Египта было столько проблем, требующих первоочередного внимания и оперативных решений (прежде всего ситуация в Ливии, а также террористическая и бандитская угроза на Синайском полуострове), что Каиру было уже не до Тегерана.
Вслед за свержением главного конкурента Ирана в споре за лидерство среди арабских государств пал и основной соперник в борьбе за симпатии мусульманского населения – эксцентричный и яркий лидер Ливии Муаммар Каддафи. Поскольку третий претендент на роль регионального «царя горы» – Реджеп Эрдоган – конкурировал с иранцами скорее на поле «палестинского дела», а не антиамериканизма, вся тема была отдана на откуп Тегерану, и он ее весьма успешно монетизировал. На фоне аффилированных с американцами элит арабских монархий, которые воспринимались местным населением чуть ли не как пособники американских крестоносцев, жесткая позиция иранского президента Махмуда Ахмадинежада в отношении Вашингтона и Тель-Авива сделала его (перса и шиита!!!) настоящим героем арабских улиц.
Эта популярность стала серьезной проблемой для арабских лидеров. Она подрывала легитимность ряда правителей, особенно в тех странах, где суннитские владыки управляли шиитским большинством. Шиитская диаспора, притесняемая местными суннитскими властями, рассматривала Тегеран как своего единственного возможного защитника. Кроме того, популярность Тегерана существенно усложняла выстраивание любых конструкций для сдерживания вырвавшегося на оперативный простор Ирана. Регион был заражен вирусом «Арабской весны», и никто из лидеров не хотел лишний раз злить собственное население. Отчасти поэтому все попытки наиболее влиятельного регионального противника Ирана – Саудовской Аравии – создать некую антииранскую «суннитскую ось» регулярно проваливались. Другой причиной было элементарное нежелание не имеющих армий арабских государств рисковать участием в военном конфликте с Ираном и, в случае персидских монархий Залива, повторить судьбу Кувейта 1990–1991 годов. Самые умные же (например, Катар и Оман) попросту играли на противоречиях по линии Эр-Рияд – Тегеран для того, чтобы извлекать из нее выгоду.