Между тем «иранский ключ» вставить в замок и повернуть в разы проще. Если его правильно выточить, то эффект от него будет такой же – резкое снижение напряжения на всем Ближнем Востоке. «Если мы заставим Иран вести себя ответственно, то возникнет система равновесия между странами Залива и Ираном (то есть суннитским блоком и крупнейшей шиитской страной. – Г.М.). В этой системе возможно соперничество, взаимная подозрительность, но она избавит нас от открытой войны или конфликтов на периферии», – пояснял американский президент [349]. Да, реализовать такой вариант было непросто. Даже разговоры о стратегическом сближении между США и Ираном на фоне целой серии конфликтов между ИРИ, Саудовской Аравией и Израилем могли вызвать серьезное обострение ситуации, вплоть до односторонних акций Тель-Авива (нанесение превентивных ударов по иранским объектам) и Эр-Рияда (ядерная программа). Ну а заодно и стать причиной «Мартовских ид» в конгрессе в виде импичмента зарвавшемуся президенту. Однако даже просто легализовав Иран и одновременно связав его путами «поведения, соответствующего статусу приличной страны», американцы могли бы не только сбалансировать саудовское влияние, но и принудить иранцев отказаться от поддержки палестинских и пропалестинских террористических группировок. Оказать, по словам президента, «глубокое и позитивное воздействие на весь регион Ближнего Востока и Северной Африки» [350]. После чего, кстати, «палестинский ключ» можно будет попытаться провернуть.
Наконец, сделка открывала перспективу дальнейшего углубления американо-иранских отношений. Она, в частности, откроет новые возможности для американского бизнеса. По данным неправительственной организации National American Iranian Council, в период с 1993 по 2012 год из-за отказа от торговли и ведения бизнеса с Ираном США недополучили только прибыли от экспорта в размере от 135 до 175 миллиардов долларов. Если смотреть с социальной точки зрения, то отказ от сотрудничества с Ираном лишил Америку потенциальных 280 тысяч рабочих мест [351]. Кроме того, углубление отношений может в перспективе привести к давней американской мечте – смене режима в Исламской Республике. Режима, который, по словам Обамы, и был корнем всех проблем во взаимоотношениях двух стран. «Мы хотим, чтобы Иран не имел ядерного оружия именно потому, что не можем рассчитывать на изменение природы режима, – пояснял Обама. – Если бы Иран внезапно превратился в Германию, Швецию или Францию, то мы бы вели другой разговор о его ядерной инфраструктуре». Ни санкции, ни угрозы военных действий в этом деле, как известно, не помогали – скорее наоборот, иранцы сплачивались вокруг Исламской Республики и рахбара. Однако опыт СССР показывает, что модернизации режима гораздо проще добиться в случае его открытости, которая сделает внутренние реформы неизбежными.