. Перед накачанными западным оружием боевиками была поставлена задача взять обе столицы Сирии – политическую (Дамаск) и экономическую (Алеппо). Однако после успешного начала операция провалилась. Меры по перекупке сирийских чиновников оказались более успешными. Так, из Дамаска в соседнюю Иорданию бежал премьер-министр страны Рияд Хиджаб (суннит по вероисповеданию). «Сегодня я объявил о своей отставке из правительства террористического режима, совершающего убийства, и я заявляю, что присоединился к рядам свободной и достойной революции. Я сообщаю, что начиная с сегодняшнего дня я являюсь солдатом этой священной революции», – зачитал в эфире «Аль-Джазиры» заявление Рияда Хиджаба его представитель
[375]. Представители сирийского национального совета утверждают, что вместе с Хиджабом новыми «солдатами священной революции» стали два министра и три генерала
[376]. А Турция, согласно заявлению представителя турецкого МИД Сельчука Унала, приняла «на положении гостей» 12 сирийских генералов
[377].
Однако и режим Башара Асада не оставался в одиночестве. Дамаск получал серьезную военно-политическую поддержку со стороны Москвы и Тегерана. Причем иранская помощь на тот момент была определяющей – как с точки зрения поставок оружия и предоставления финансовых средств, так и отправки добровольцев. Прежде всего речь идет о подразделениях «Хезболлы» – после некоторого раздумья лидеры движения решили вмешаться в войну на стороне Асада, в частности для того, чтобы пресечь связи между ливанскими и сирийскими суннитскими боевиками. Это решение дорого стоило группировке. «Да, «Хезболла» помогла сирийскому режиму укрепиться на ряде территорий, но за 2–3 дня этой помощи группировка потеряла больше бойцов, чем во время последней войны с Израилем. Она создавалась для ведения партизанских, оборонительных городских боев», – говорит Севак Саруханян. Так, по некоторым данным, только в ходе боев за город Эль-Кусейр (ключевой пункт оружейного транзита из Ливана в Сирию) «Хезболла» потеряла 114 бойцов [378]. Однако лидеры движения понимали, что коль они (в отличие от ХАМАС) остались на стороне Ирана, то за Асада нужно драться до последнего.
Казалось, что война в Сирии перетекает в позиционную фазу. Однако в августе 2013 года вопрос об иностранной интервенции вновь оказался на повестке дня. А все потому, что Барака Обаму поймали на слове.
Дело в том, что президент Обама, не желающий начинать войну, но в то же время пытающийся защититься от республиканских обвинений в «трусости», решил пойти на хитрость. Он заявил о готовности США ввести войска в Сирию, но после пересечения Асадом красной линии – использования химического оружия против собственного населения или передачи его «не тем людям» (читай – террористам)