Однако, во-первых, ввод иранских войск разрушит соглашение с американцами (именно поэтому на такой ход Тегерана так надеются противники американо-иранского сближения и американо-российской сделки по Асаду в Вашингтоне). И дело не только в том, что после победы Иран может и не вывести войска из Сирии и откажется от федерализации страны, взяв ее тем самым под абсолютный контроль. На кону окажется американская репутация. По мнению бывшего директора ЦРУ Джона Маклафлина, «Соединенные Штаты не примут такого уровня иранского вмешательства до того, пока не убедят региональных союзников в собственной мощи и поддержке» [437], а убедить их они уже не могут, особенно после иранской сделки. Во-вторых, Иран не хочет вводом войск превращать сирийскую гражданскую войну в полноценный шиитско-суннитский конфликт, вызвать новый приток джихадистов в ряды сирийского сопротивления и тем самым получить свой собственный Вьетнам.
Не имея возможности педалировать процесс операции, Москва, Тегеран и Дамаск вынуждены сосредоточиться на постепенном, системном выполнении начального российского плана. И до тех пор, пока США и Россия могли сдерживать Турцию и Саудовскую Аравию от интервенции в Сирию, а резко активизировавшаяся в Сирии после парижских терактов Франция проявляла адекватность, никакой угрозы российско-иранской постепенности не было и планы по ликвидации террористов и поддержке наступления сирийской армии системно выполнялись. По словам начальника Главного оперативного управления Генштаба ВС РФ генерал-полковника Андрея Картаполова, за месяц, с 30 сентября по 30 октября, российские «самолеты совершили 1391 боевой вылет, уничтожив при этом 1623 объекта террористов, включая 249 пунктов управления, 131 склад, 371 укрепленный пункт и 35 заводов для производства оружия», а также помогли сирийской армии освободить полсотни населенных пунктов [438]. В той же России сирийская операция (в нынешнем ее виде, без вторжения) пользуется полной поддержкой населения и не ложится серьезной ношей на бюджет. «Да, мы поставляем туда оружие, но это тоже не фантастические суммы, это, может быть, сотни миллионов долларов», – отметил Дмитрий Медведев [439]. Кроме того, идущая борьба России с терроризмом позволяет постоянно поддерживать авторитет Кремля среди западного населения на достаточно высоком уровне, нивелируя влияние антироссийской пропаганды.
В итоге системные бомбардировки ВКС РФ и наступление сирийской армии вызвали у оппозиции чувство безысходности и желание вернуться к переговорам. Единственное условие выдвинули страны Запада и Залива – они потребовали, чтобы на переговорах не было президента Асада (США и ЕС согласились на его сохранение у власти, однако по имиджевым причинам отказались сидеть с ним за одним столом). Представлять сирийского лидера должна была Москва, поэтому для согласования всех спорных моментов Асад прилетел в Москву 20 октября (причем в атмосфере абсолютной секретности – Кремль объявил о визите только 21 октября, когда сирийский лидер вернулся домой).