Что же касается турецко-европейских отношений, то в них наступил кризис. Турки честно пытались нормализовать отношения с Брюсселем (ведь статус представителя исламского мира требует и рабочих отношений с теми, перед кем исламский мир будет представляться), однако Европа не была готова принимать и признавать новую Турцию. Серьезным ударом по отношениям стал прием в ЕС десятка новых восточноевропейских членов, в то время как Турцию (по мнению ее руководства, куда больше подготовленную к вступлению в организацию) продолжали держать на пороге. Николя Саркози в 2011 году прямо заявил, что место Турции не в Европе, а на Ближнем Востоке [177]. Еще одним ударом стало поведение ЕС в вопросе референдума об объединении Кипра. В то время как Анкара сделала все возможное для того, чтобы север проголосовал «за», Брюссель не только позволил политикам на юге саботировать его, но и включил после этого греческий Кипр в Евросоюз. А наказал тех, кто поддержал его проект референдума – санкции против Северного Кипра остались в силе.
Разочарование в ЕС привело к тому, что вместо постоянных жалоб на Брюссель Турция стала методично готовить и обтачивать инструменты разговора с Брюсселем с позиции силы. Среди этих инструментов было как улучшение отношений с Тегераном, так и превращение Турции в транзитную страну для значительного числа альтернативных Газпрому путей поставок энергоносителей в Европу. Кроме того, турки стали проецировать свои новые экономико-идеологические возможности на территории, входящие в европейскую сферу влияния, в частности, на бывшие французские колонии. «Франция пытается понять, зачем мы работаем в Африке. Я уже дал поручение: в какую бы африканскую страну ни поехал Саркози, нужно, чтобы каждый раз, поднимая глаза, он видел здание турецкого посольства, турецкий флаг. Я дал указание арендовать посольства в самых лучших местах», – говорил в 2011 году Ахмет Давутоглу [178].
Наконец, Анкара в целом резко ужесточила тон в разговорах с Европой. Например, после того как французский парламент принял закон о криминализации отрицания геноцида, турки отозвали из Франции посла, закрыли пространство для самолетов военно-воздушных сил Франции и ввели запрет на присутствие ее военных кораблей в любом из турецких портов. Помимо санкций, турецкие официальные лица обещали ответить симметрично. Они говорили о том, что вместо того, чтобы обвинять Турцию в «несуществовавшем геноциде», Франции стоит признаться в том, что она творила во время оккупации Алжира. «15 % населения Алжира было убито французами, начиная с 1945 года. Речь идет о геноциде, – утверждает премьер-министр Турции Реджеп Эрдоган. – И если президент Франции (Николя) Саркози не знает, что это был геноцид, он может спросить об этом у своего отца Пала Саркози… который в 40-х годах служил в Алжире легионером»