Однако, вопреки всем приложенным усилиям, блицкриг по египетскому или ливийскому образцу не удался. Как следовало из популярного анекдота, когда пациент очень хочет жить, медицина бессильна. А режим Башара Асада, в отличие от окружения Хосни Мубарака, хотел жить. И опять же, в отличие от Муаммара Каддафи, делал для выживания правильные вещи (в частности, президент не говорил о «крысах», а призывал умеренную часть оппозиции садиться за стол переговоров). К тому же на стороне Асада безоговорочно выступили национальные меньшинства Сирии, прекрасно понимавшие, что их ждет в случае свержения алавитского правления (которое им хотя бы гарантировало жизнь).
Туркам срочно требовался эффективный план «Б» по свержению Асада, но его не было. По сути, нужна была военная интервенция. Не обязательно в виде марша на Дамаск – туркам достаточно было взять под контроль значительную часть Северной Сирии и превратить ее в надежный и безопасный плацдарм для боевиков. «Такая зона должна быть создана между городами Алеппо, Идлиб и турецкой границей с включением в нее приграничных городов Айн-Эль-Араб (Кобани), Джараблус и других в зависимости от плотности населения в этих районах. И решение о создании зоны безопасности должна принять ООН», – поясняет премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу [185]. Однако в Совбезе принять такого рода резолюцию было невозможно, как и операцию по созданию этой зоны. Сами турки осуществить вторжение не могли, особенно в первые годы войны (когда сирийская армия была не столь потрепана в боях). Во-первых, потому, что турецкие вооруженные силы только-только оправлялись от масштабной чистки высшего офицерского состава, устроенной Эрдоганом (более половины турецких адмиралов и около 20 % генералитета находятся за решеткой по делу о заговоре против ПСР [186]). Сотрудники Массачусетского технологического института подсчитали, что во время первых ударов нужно было с воздуха уничтожить более 450 целей, включая 150 противовоздушных батарей, 27 батарей с ракетами «земля – земля», 12 противокорабельных батарей, 22 радара раннего оповещения и командных объектов, 32 аэродрома и более 200 укрепленных ангаров для самолетов [187]. И это еще без учета возможного столкновения турок с иранскими кадровыми частями.
Помимо проблем военно-технического характера, планы турецкого вторжения в Сирию сталкивались и с имиджевыми препятствиями. Ввод войск в арабскую страну мог бы воскресить страхи арабов относительно оттоманской угрозы, которыми бы воспользовались враги Турции, прежде всего иранцы и египтяне. В итоге Анкара рисковала превратиться во врага арабского мира.