В ушах гудит, голова кружится. Но, увидев то, что стало с моим хозяином, забываю обо всем. Он похож на сломанную куклу. Спина буквально разворочена, кожа свисает кровавыми лоскутами, смешиваясь с обрывками ткани. Дэн дышит, но насколько хватит его сил. С трудом борясь со слезами, я снимаю с себя одежду, и рву ее на длинные лоскуты, что бы, хоть как то его перевязать. Оставить его тут одного, об этом не может быть и речи. Денис не приходит в себя, лишь изредка стонет, когда я, стараясь не очень его шевелить, делаю перевязку. «Главное не навредить. Только бы дотащить его до людей. Там помогут» — успокаиваю себя, потому что, боюсь сойти с ума, видя его в таком беспомощном состоянии. Его ресницы успевают покрыться инеем, пока я, сдирая в кровь ладони, режу еловые лапы, ножом убийцы. Но он жив, и это главное. Остатки куртки уходят на то, что бы связать ветки, соорудив из них импровизированные носилки — сани, на которое я, со всеми предосторожностями, перетаскиваю безвольное тело любимого. «Жив, жив, жив» — бьется в мозгу. Мне жарко, от напряжения, нервов. Хочется лечь рядом, и просто уснуть, но этого позволить себе я не могу.
— Катя, Иди одна, приведешь помощь — за своими делами, не замечаю, что Денис открыл глаза, — вместе не выберемся.
— Выберемся — упрямо говорю, отталкиваясь ногами от земли. Импровизированные носилки легко поддаются, скользят по промерзшей земле — Ты говори со мной, ладно? Я хочу слышать твой голос — умоляю, глядя на его слипающиеся веки. Он лишь молча моргает, сил на разговоры нет. Я ползу, таща за собой тяжелые ветки, на которых лежит Дэн. Не знаю, насколько хватит сил.
— Тее нужно думать о ребенке, — шепчет он, но я его не слышу, упрямо двигаясь по темному лесу, хотя, даже не знаю куда. Только спустя час осознаю, что Ден молчит, и чуть дышит. Он умирает, я явственно, почти физически осознаю это. Слезы заливают глаза. Я сдаюсь. Ложусь рядом, и закрываю глаза, обвив рукой деревенеющее тело самого любимого на свете мужчины. Зверь, все таки добился своего.
* * *
— Здесь. Нашли. Товарищ генерал, мы их нашли — возбужденный крик, заставил Генерала вздрогнуть. Алексей Петрович выкинул окурок, и пошел на крик, едва сдерживаясь, чтобы не побежать. Он не спал несколько ночей, прежде чем машину Дениса нашли. Генерал Симонов чувствовал вину перед семьей друга. Он так до конца и не верил, что покойники могут воскреснуть. Был уверен, что родной отец Дениса, сгорел в той избушке, много лет назад. И теперь, увидев на снегу тело своего крестника, генерал заплакал. Сто лет не мог выдавить из себя слезинки, даже когда хоронил единственного друга, своего Кольку.