— Полагаю, перед смертью он сказал, что ты — его лучшее творение. — На этот раз шанатар даже не пытался скрыть обиду. Возможно, так он трансформировал боль.
— Ты заблуждаешься, — ответила Марори. — Как никогда сильно.
Он рассеянно махнул здоровой рукой.
— Теперь это не имеет значения, Кусака. Если не возражаешь — хватит. Я… мне противно вспоминать все, что связано с Вандриком Шаэдисом. Надеюсь, он хорошенько страдает в том месте, куда определили его Темные.
— Даже ты не можешь быть таким жестоким. — Марори надавила сильнее, все-таки выудив из Крэйла немного злого бормотанья. — Вандрик был твоим отцом, а родителей не выбирают. И как бы там ни было, он вчера был с нами по собственной воле, хоть мог где-нибудь спрятаться.
— Ты забыла, кто начал эту войну.
— Лига и Ложа, — жестко напомнила она. — Посиди спокойно, я заново перебинтую.
— Оставь. — Крэйл повел плечом.
Ну оставь — так оставь. Взрослый парень — знает, как ему лучше.
Она повернулась, чтобы собрать медицинские принадлежности.
— Твоя очередь, — напомнил Крэйл.
— Ерунда, я в норме, — отмахнулась она, но спорить с шанатаром вдвое крупнее и сильнее нее было бесполезно.
Крэйл усадил ее на стул, обошел сзади.
— Задери футболку.
Марори послушалась, поежилась от прикосновения к коже прохладного воздуха.
Как оказалось, кто-то крепко прошелся по ее спине мечом: пожилая эльха из числа выживших преподавателей сокрушенно сообщила, что шрам останется через всю спину. И очень удивилась, когда Марори заявила, что нарочно будет покупать майки с оголенной спиной, чтобы прихвастнуть боевыми шрамами. Одним больше — не все ли равно, тем более что самый любимый горит на ее щеке, как маяк в ясную ночь.
В полной тишине Крэйл отлепил пластыри, снял пропитанный сукровицей ватный ролик, раскатанный от лопаток до поясницы. Его холодные пальцы, касаясь кожи, направляли в тело нервирующие раскаленные разряды. Марори поерзала.
— Все в порядке? — переспросил Крэйл.
— Просто немного знобит, — сказала она и ничуть не удивилась, когда он хмыкнул в ответ. — Боги, Шаэдис, если ты и так все понимаешь, для чего спрашивать? — немного разозлилась она.
— Не дергайся, Кусака, — вместо ответа, приказал он.
Как тут двигаться, когда ее словно приколотили к стулу?
— Что ты делаешь, Клыкастый? — спросила она, чувствуя легкое, почти невесомое дуновение вдоль всего шрама.
— Хочу хоть немного облегчить тебе боль, Кусака, — немного севшим голосом признался он. Присел сзади на корточки, мягко, удивительно бережно поглаживая кожу вдоль шрама. — Я обещал защитить тебя.
— И защищаешь, — ответила она, хоть язык почти перестал слушаться. — Крэйл…