По тропинке быстро шагал Нацаг. Увидев мою вязанку, он остановился, осмотрелся вокруг и, никого не заметив, пошел дальше. Я взвалила хворость на спину и пустилась за ним. Догнала я Нацага на самой опушке. Услышав шаги, Нацаг испуганно обернулся. У него вырвался возглас удивления.
— Больно быстро ты ходишь, с трудом догнала, — сказала я.
— Приходится, ведь на работу уже скоро. Надо спешить, а то вчера от жены малость попало.
Мы присели и немного отдохнули. Нацаг, покусывая травинку, смотрел на вершину горы. Мне хотелось поговорить с ним, но я не знала, с чего начать, не находила подходящих слов. Исподтишка я наблюдала за ним.
— Ты что, боишься Содгэрэл?
Не знаю, как это у меня вырвалось. Наверно, что–то похожее засело в моем сознании. Водя пальцем по влажной земле, я смотрела туда, где из приречного леса клочьями поднимался быстро таявший туман.
Нацаг взглянул на меня с удивлением, потом перевел взгляд на гору и сказал:
— Знаешь, неплохо, когда на тебя иногда сердятся, потому что ведь потом несправедливость лаской исправлять нужно.
Казалось, не Нацаг это говорит, а моя душа, изголодавшаяся по любви и нежности.
— А меня по–настоящему и не ругают и не ласкают, исправлять–то лаской нечего.
— Цэнгэл не такой уж суровый человек. Он вполне может быть опорой, — сказал Нацаг.
— Если бы ваша семья сюда не приехала, я так и продолжала бы вертеться в доме, как беспомощный птенец в гнезде: на свет глядит, а сам как в темнице сидит…
Нацаг, сложив на коленях руки, слушал меня молча.
— Теперь я хоть могу радоваться за тех, кому хорошо, пусть не своему, так чужому счастью.
Нацаг все так же молчал. Мне хотелось, чтобы он что–нибудь сказал или хотя бы улыбнулся. Но он под напором каких–то, видно, внезапно нахлынувших мыслей, продолжал смотреть вверх на вершину горы.
Мы поднялись. Нацаг помог мне взвалить на спину хворост и по дороге к дому наконец разговорился. Все, что он говорил, относилось к Содгэрэл. Без нее он не мог бы жить как нормальный человек. Она мать его сына, единственная для него женщина в. мире. Он не находит себе места, если ее нет рядом. От такой жены и нагоняй не страшно получить. Каждое слово его западало мне в душу. Не всякий мужчина умеет по–настоящему любить, такие встречаются редко.
Яркий солнечный свет уже заливал верхушки деревьев. В ветвях радостно защебетали птицы. Потянуло дымком из печных труб. Монотонно шумела река. На склоне горы, спускавшемся к ее берегу, начинался новый счастливый день. Я любила этот край, любила людей, с которыми живу и работаю бок о бок.
Возле поленницы мы сбросили хворост и пошли по домам. Содгэрэл заметила нас издали. Из окна поманила меня к себе. Я подошла, и она шепнула мне на ухо страшные слова: