На четвёртый день меня осенила идея позвонить родителям. Я хотела услышать их голоса, существуют ли они ещё, и есть ли ещё инстанция, которой небезразлична брутальность по отношению к их приплоду. Когда красивый голос моей матери спросил, как у меня дела, я разревелась. Пищеварение – то, что хорошо срабатывало в её философии. Мать сказала, что отец заберёт меня из Нового Света, как назывался тот отпускной рай. Он действительно приехал. На тёмно-зелёной машине городской службы отопления.
По возвращении с этого Южного Берега Крыма – название, пробуждающее мечты, – меня обняла моя мать. Я была не в себе. Она уделила мне целый вечер, героический подвиг ввиду сломавшейся стиральной машины и её регулярной посменной работы. Я чувствовала себя как после жестокого индейского испытания. Ничего не могло быть хуже, чем обучаться плаванию: когда она мыла меня в душе – из страха, что я могла подцепить на побережье вшей, – я сказала, что нахожу хорошей её идею перепрыгнуть через четвёртый класс, и сдам для этого экзамены.
Она проходила со мной в то лето учебники за четвёртый класс каждое утро между завтраком и обедом. Её идея состояла в том, чтобы в пятом классе я начала изучение английского языка и тем самым подготовилась к изучению немецкого, чтобы после намеченной смены планет мне было не слишком трудно. До поездки с тремя мужчинами в бунгало я целый месяц сражалась с матерью против этих элегантных экзаменов по перепрыгиванию целого класса, но сдалась. Я хотела покоя, хотела вниз во двор, хотела своих каникул и друзей. Но после путёвки добровольно приняла на себя муки учёбы. Я выдержала эти экзамены – скорей всего, благодаря козьему молоку, – была самой младшей в пятом классе и принимала обозначение моих друзей – «вундеркинд» – за обидное прозвище а ля Кинг-конг, которое можно было выдержать только как привычно грубый тон улицы.
В Берлине, где я смогла понять значение моего прозвища, дворового кода, я чувствовала себя поистине обезьяной, потому что мне пришлось заново проходить пятый класс. Как всегда, родители не показывались в моей школе, мне всё приходилось улаживать самой. Мне сказали, что в десять лет ходят в пятый класс, для шестого я слишком мала и сперва должна выучить язык, чтобы хоть что-то понимать. Это не обсуждалось. Возрастные ограничения, увы.
Как только голова пробивает поверхность воды, ты хватаешь ртом воздух и хватаешься за шест. Он предательски отдаляется, от ярости ты держишься на плаву. В конце, когда ты достигаешь лестницы победителей, ведущей из плавательного бассейна в порту к бетонированному причалу, ты хотя и чувствуешь себя на издыхании, но стоишь выше этого и даже готова повторить процедуру. Кто-то говорит тебе за это