455. Ад. Из песни V
Я был в краю, где смолкнул свет лучей,
Где воздух воет, как в час бури море,
Когда сразятся ветры средь зыбей.
Подземный вихрь, бушуя на просторе,
С толпою душ кружится в царстве мглы:
Разя, вращая, умножает горе.
Когда ж примчит к окраине скалы,
Со всех сторон тут плач, и стон, и крики,
На промысел божественный хулы.
И я узнал, что казни столь великой
Обречены плотские те слепцы,
Что разум свой затмили страстью дикой,
И как густой станицею скворцы
Летят, когда зимы приходит время,
Так буйный ветр несет во все концы,
Туда, сюда, вниз, кверху, злое племя;
Найти покой надежды все прошли,
Не облегчается страданий бремя!
И как, крича печально, журавли
Несутся в небе длинною чертою,
Так поднята тем ветром от земли
Толпа теней, и нет конца их вою.
И я спросил: «Какой ужасный грех
Казнится здесь под темнотой ночною?»
И мне учитель: «Первая из тех,
О коих ты желаешь знать, когда-то
Владычица земных наречий всех,
Так сладострастием была объята,
Что, скрыть желая срам свой от граждан,
Решилась быть потворницей разврата.
Семирамиду видишь сквозь туман:
Наследовав от Нина силу власти,
Царила там, где злобствует султан.
Другая грудь пронзила в дикой страсти,
Сихею данный позабыв обет;
С ней Клеопатра, жертва сладострастий».
Елена здесь, причина стольких бед;
Здесь тот Ахилл, воитель быстроногий,
Что был сражен любовью средь побед;
Здесь и Парис, здесь и Тристан, и много
Мне указал и нáзвал он теней,
Низвергнутых в сей мир любовью строгой.
Пока мой вождь мне исчислял царей,
И рыцарей, и дев, мне стало больно,
И обморок мрачил мне свет очей.
«Поэт, — я начал, — мысль моя невольно
Устремлена к чете, царящей там,
С которой вихрь так мчится произвольно».
И он: «Дождись, когда примчатся к нам: