Каюсь, дедукция на уровне «так себе». Шерлока Холмса, во всяком случае, не впечатлила бы. Да и не объясняла моя версия, почему этот «гангста» уцененный подъезжал к своей пассии на машине, раз живет недалеко. Разве что для понту — что он из тех людей, которым даже в ближайший магазин западло добираться иначе как за рулем.
Последнее объяснение и мне самому казалось немного притянутым. Тем не менее, предположение свое я решил хотя бы проверить. Для чего, просыпаясь сперва на полчаса, потом на час раньше обычного, принялся каждое утро прогуливаться до соседствующих с жилым комплексом пяти- и девятиэтажных домов еще советской постройки; пансионатов, изначально бывших рабочими общежитиями. И внимательно обследовать прилегавшие к ним дворы.
Жене, поинтересовавшейся причиной этих моих ранних вылазок, я сказал, что решил бегать по утрам. Не знаю, поверила ли она, но хотя бы пожала плечами и отвязалась.
Удача мне, каждое утро расширявшему область поиска, улыбнулась только на четвертый день. Злополучный «жигуленок» обнаружился на парковочной площадке возле старого панельного дома с балкончиками до того крохотными, что на них, наверное, даже в одиночку тесно стоять.
С местью я решил не тянуть. Тем более что трудно придумать более подходящее время, чтобы подгадить ночным тусовщикам, чем утро. Когда, усталые от возлияний и разврата, не говоря уж о громоподобной музыке, эти герои ночных улиц, наконец, заваливаются спать.
Перво-наперво я обошел «жигуленок», оглядел его, как мог внимательно, в том числе всматриваясь внутрь сквозь тонированные стекла. И вздохнул с облегчением: видеорегистратора не было… сигнализации вроде тоже. Во всяком случае, я не заметил в салоне дополнительных проводов, которые бы на ее наличие указывали.
Собственно, иного и ждать не стоило. Эти современные девайсы наверняка стоили больше чем сам «жигуленок». Но и подстраховаться лишним не было.
Затем я поглядел по сторонам, задержав взгляд, прежде всего на доме, его балкончиках и окнах. Ввиду раннего часа никого из жильцов в поле зрения не попало — как не попал, надеялся, и я сам им на глаза. А потому, ободренный, приступил непосредственно к исполнению приговора.
Будь у меня ключи или иная возможность проникнуть внутрь «жигуленка», вкупе с острым желанием сходить в туалет, я бы превратил в этот самый туалет злополучную машину. Прихвати я кувалду и будь отмороженным настолько, чтобы не думать ни о шуме, ни свидетелях, коих он может привлечь — расколошматил бы стекла «жигуленка» в мелкие кусочки, вложив в удары всю свою русскую необузданную дурь. А если б отморожен был еще больше, то мог бы даже эту жестянку на колесах поджечь. И по фиг, что при этом пострадали бы другие машины, стоявшие по соседству с «жигуленком» на той же парковочной площадке. Отмороженные — они такие: о невинных жертвах и прочих последствиях не думают.