— Сказала, что знаю хозяина гораздо лучше, чем вы думаете, Элизель.
После этих слов, кажется, драконица взбесилась.
— Ты хоть представляешь, что я с тобой сделаю, как только стану хозяйкой?
— Не имею ни малейшего представления.
— Да я сгною тебя, старуха! Раздавлю! Отправлю мыть котлы или полоть ришвину под палящим солнцем на Лебе.
— Это будет ваше право, леди.
Драконица бесилась сильнее. Она приблизилась к Ривес, а затем толкнула её, отбрасывая на пару шагов назад.
— Право! Это будет моё право! Да я бы тебе сейчас глаз вырвала и язык, — прошипела змея.
Видеть происходящее, мягко скажем, было противно. Сестра Ланорда словно сходила с ума, понимая, что ничего сделать не может. Но и Ривес уже не выглядела спокойной. Губы экономки подрагивали, на лице проступили пятна.
Доверенное лицо Ардена, такая же «человечка», как я, была просто в бешенстве, но вынужденно терпела представительницу «высшей расы». Ничего не попишешь. Каждому своё место в Раниндаре.
И всё же я сочувствовала Ривес и так же ненавидела Элизель. Ну какая дрянь! Невоспитанная хамка! И такие нравятся Ардену? Да если он на ней всё-таки женится, сам себя накажет на ближайшие триста лет. И поделом!
Элизель подняла тонкую руку. На пальцах заискрилась голубая энергия, растеклась до локтя, обвила запястье. И... Вдруг погасла. Недоумение на раздражённом лице и досада блондинистой стервы показались мне высшей наградой.
— А что происходит?
Драконица попробовала магию снова. Но безуспешно. Мне тоже стало интересно, почему Элизель не может открыть портал и свалить из дворца побыстрее?
— Что? Магия не работает? — Пилия холодно рассмеялась. — Так вам и надо. Идите домой в чём есть. Надеюсь, дойдёте. В парке ночью гуляют прасские волки.
— Вот ра'кшам!
Драконица выругалась и замахнулась на Ривес. В отблеске ночника блеснули острые длинные когти. Секунда и ладонь наотмашь скользнула по дряблой щеке.
— Держи язык за зубами! — прошипела Элизель. — Мы ещё посмотрим, кого загрызут прасские волки.
На лице Ривес, как след от когтей, проступили кровавые полосы. Пилия схватилась за щёку, в её глазах полыхал огонь. Злость? Нет, даже не злость. Во взгляде экономки плескалась неукротимая ярость, смешанная с ненавистью и явным презрением.
Тогда Элизель фыркнула, резко развернулась и пошла вниз по лестнице. Легко и бесшумно, как тень.
— Гадина! — донеслось ей вслед от Ривес. — Я этого так не оставлю.
Экономка всхлипнула, коснулась царапин. Наверняка, очень больно! Чуть дыша следила за тем, как Пилия отправилась следом за Элизель.
Я стояла за статуей. Внутри всё умирало, вспыхивало и разгоралось от обиды и боли. В голове постепенно восстанавливался весь разговор в мельчайшей до деталей последовательности.