Ребята, уже отслужившие в армии, учили меня премудростям армейской жизни.
Первое: с самого начала не давай себя унижать. Будут гнуть – не поддавайся, терпи. Сломаешься, будешь ЧМО – человек, морально опущенный. Тогда на тебе будут все ездить.
Второе: с дембелями лучше не связывайся. Постарайся с ними поладить. Дембель в армии – царь и хозяин.
И третье: служить все равно придется, так что лучше сразу втягивайся. Первые дни тяжело, зато потом – нормально.
И главное: солдат спит – служба идет.
Все эти обрывки сведений и еще какая-то чепуха вертятся в голове. Говорят, в первую ночь солдату снится родной дом. Не знаю. Мне он не снился. Мне вообще ничего не снилось – не спалось. По старой привычке я стал размышлять над тем, что хорошего может дать мне армия: дисциплина, закалка, решительность… Что еще? Какие-то знания, если они пригодятся в жизни. Хотя как знать? Жизнь длинная. Бабушка говорила: знания вниз не тянут, не ты их несешь, они тебя несут…
Я засыпаю под утро, когда рассветная белизна ломится в окна казармы и стекла в ожидании первых лучей солнца покрываются ослепительно матовым цветом. Сон на цыпочках крадется ко мне, склоняется надо мной…
– Р-р-рота-а-а, па-адъем! – Истошный вопль над ухом подбрасывает меня на кровати. Я ошалело смотрю вокруг. Перед глазами мелькают босые пятки, руки, стриженые головы, сапоги. Все мельтешит, сопит, топает, гремит. Я наматываю портянку на ногу – на пятке получается ком, и нога не лезет в сапог. Я топаю ногой, тяну носок – тщетно. Пытаюсь стянуть сапог – не снимается. Черт!
– Быстрей! Быстрей! – орет старшина.
Наконец я кое-как справляюсь с портянками, сапогами, обмундированием. С меня катит градом пот – первый. Солдатский.
– А-атбой, – лениво налегая на «а», командует старшина.
«Издевается, подлец», – думаю я. Голос противный, ехидный. Новобранцы скидывают одежду, ныряют в постели. Я тоже ложусь, закрываю глаза. Спать хочется неимоверно. Расслабляюсь.
– Р-р-рота-а-а! – В горле старшины звук «р» катается, как шарик в пустом стакане, звук нарастает, и уже истошно: – Па-адъем!
Я вскакиваю, не глядя по сторонам. Я уже знаю: кто последний – тот будет тренироваться после отбоя.
– А-атбой. – Мы ныряем в постели.
– Р-рр…– Едва старшина набрал в грудь воздуха и выкатил из горла свое первое «р», я уже вскакиваю, ныряю ногами в сапоги. Вся рота с ненавистью глядит на старшину.
– Веселей смотреть, орлы! – кричит старшина, прохаживаясь вдоль казармы. – Соколом! Соколом глядеть!
– Чтоб у тебя чирей в горле выскочил, – раздается голос сзади.
Старшина резко оборачивается: