Особенность Большого террора в том, что Сталин сумел совместить политическую чистку в рядах руководства правящей номенклатуры (т.н. «кадровую революцию»), чистку рядового состава партии и чистку социальную – против «родимых пятен» старого общества, а также тех элементов нового советского общества, которые, по мнению тогдашнего руководства СССР, нарушали его гомогенность.[153]
Но универсальный подход к отбраковке «неблагонадежных элементов» методом массовых чисток требовал и универсальных критериев. Такие критерии могли быть только формальными, построенными на анкетных данных и, что тоже самое, на данных формуляров агентурных разработок ОГПУ-НКВД. Иначе нельзя было бы контролировать поведение репрессивных органов, предупреждать их потенциальный выход из-под контроля, проводить чистку самих «органов». Репрессии по чисто формальным признакам (социальное происхождение и (или) положение, национальность, место рождения, место службы, формальная (т.е. официально зафиксированная) позиция по тому или иному вопросу текущей политики, «связь» с заграницей и т.д. и т.п.) придавали этим репрессиям необыкновенную эффективность. А также – непредсказуемость, поскольку почти невозможно было предугадать, кто станет объектом следующего тура массовых репрессий. Чего, собственно, власть и добивалась.
Поэтому правильнее, на мой взгляд, определить террор 1937-1938 гг. как политические децимации, осуществленные в государстве-казарме, формирующего как демиург советское общество по критериям и принципам единого военного лагеря (В.И. Ленин), и проведенные по заранее намеченному плану с заранее определенными цифрами (или долями) отстрела представителей ВСЕХ социально-профессиональных категорий и групп населения, страт, слоев и кланов партгосаппарата и армии. Естественно, для каждого слоя они были разными…
Имеющиеся на сегодня факты, на наш взгляд, однозначно свидетельствуют о том, что т.н. «кулацкая» операция по приказу №00447, начавшись с концентрированного удара по прежде уже не раз репрессировавшимся и давно стоявшим на учете «кулакам» и другим КРЭ, по мере своего развертывания все больше приобретала характер всеобщей социальной чистки. Тем не менее, она оставалась вполне регулируемым и управляемым из Всесоюзного центра и центров региональной власти мероприятием, в рамках которого в целом удавалось удерживать произвол властей на местах. Все существенные изменения в количестве и составе репрессируемых людей в обязательном порядке должны были получать санкцию Центра. Виновных в отступлении от заданных правил игры жестоко наказывали.