Первое, что мы увидели, это был отряд пожилых немецких солдат, вооруженных, как говорится, до зубов. После выхода из вагона отряд окружил нас и повел в уборную. Это нас несколько разочаровало, хотелось, ведь, есть. Однако, скоро наши страхи прошли. После уборной нас, действительно, повели в питательный пункт. Дали нам ломтик хлеба и тарелку рисового супа. Это, конечно, нас не удовлетворило, но все же доставило величайшее удовольствие.
Окружающие нас немцы удивлялись такому нашему аппетиту. Чудаки! Разве тогда можно было говорить об аппетите, когда мы были голодны, как волки.
После такого «диэтетичеекого» питания нас снова посадили в смердящий вагон. Поезд помчался, и мы снова ждали остановки и новой тарелки супу и ломтика хлеба.
Настал вечер, за ним ночь. Через двери вагонов просвечивались только лучи станционных огней, мимо которых мчался поезд. Было темно я смрадно.
Хотелось пищи и свежего воздуха.
Сквозь щели нашего вагона снова проникали лучи дневного света. Поезд остановился и, казалось, не думал нестись дальше. Значит, прибыли к месту своего назначения.
С шумом отодвинулись двери нашего вагона, и нам кто-то приказал вылезать. На площадке, тут же рядом с нашим поездом, были выстроены и жильцы других вагонок. Нас присоединили к выстроившимся. Кругом стояла стена часовых. Раздалась команда: «Шагом марш!», и мы вошли.
Небо было покрыто тучами. Моросил мелкий дождик. Свежий воздух резко действовал на самочувствие. Голова кружилась, шумело в ушах.
С вокзала свернули в город. Шли по улицам, которые были полны народу. Со всех сторон раздавались по нашему адресу ругательства и насмешки. Порою отношение толпы принимало угрожающий характер; бросали в нас камнями и чем-то в роде тухлых яиц. Если бы не стена часовых, нас, пожалуй, стали бы просто избивать. Теперь немецкие часовые являлись уже нашими преданными защитниками от озверевшего немецкого буржуа.
Признаться, насмешливое отношение немецких буржуа нас абсолютно не трогало. Мы хотели есть, хотели дышать свежим воздухом. Ведь, подавляющее большинство пленных представляло из себя нищих, в полном смысле этого слова, которые мало интересуются внешним миром.
Городок, по улицам которого мы проходили, был небольшой. Скоро мы миновали городские улицы, переполненные патриотически настроенными буржуа, и вышли в поле.
Накрапывал дождик. Было грязно, но мы чувствовали себя бодро. Недалеко виднелся уже и наш конечный пункт – лагерь.