До скорой встречи, любовь моя.
Твоя Ингрид».
Хочешь — верь, хочешь — нет. Казалось бы, я должен чувствовать себя польщенным, тронутым, растроганным, что там еще? Так вот, ничего подобного. Я чуть было не закричал: «Нет! Не все сразу!» Дело в том, что фраза относительно «нашего» будущего резанула мне слух, не как угроза, конечно, а как замечание, внушающее тревогу. Я не предполагал, что Ингрид настолько ко мне привязана, или, если тебе больше нравится, не считал ее способной на подлинную нежность. Возможно, я покажусь тебе глуповатым. Мне все равно. Главное для меня — изобразить для тебя мою жалкую особу. Ведь Ингрид старалась быть жизнерадостной, порой немного циничной, и я вскоре стал обращаться с ней по-свойски. А теперь она как бы говорила: «Я собираюсь бросить ради тебя мужа». Я почувствовал себя дураком. В сущности, я совсем не разбираюсь в женщинах. Где же мне было их узнать — не возле же матери, тетки или сестры… Ти-Нган, умершая у меня на руках, была моим мистическим опытом, своего рода антилюбовью, принесшей мне покой и даже больше: чуткое безразличие врача, одержимого временем и страданием. Не собиралась ли Ингрид научить меня слабости и угрызениям совести — всему тому, что пронзает сердце насквозь?
Честно говоря, я скорее рассердился. Я сунул письмо в карман, и дальше в моей памяти — провал. Затем я обнаружил, что сижу на берегу пруда, в ожидании Фушара. Возвращался ли я в замок? Кто мне сказал, что старик отправился на рыбалку? В моем фильме не хватает кадров. Это заурядные мгновения вроде тех, что вырезают при монтаже, когда хотят сократить повествование.
Я сидел на бревне у топкого берега, где лежала на отмели байдарка Клер. Показался папаша Фушар на своей плоскодонке, тащившейся по инерции. Он отложил в сторону шест и приподнял вершу, в которой копошились угри.
— Негусто, — сказал он. — Как вспомнишь, сколько, бывало, добывали.
Старик спрыгнул на землю, и я помог ему вытащить лодку на берег.
— Поглядите-ка на это. Ума не приложу, куда подевалась крупная рыба. Определенно все летит к черту… А у вас, господин Дени, все в порядке?
— Не особенно. Присядь-ка рядом… Твои угри подождут. Я хотел бы поговорить с тобой об отце.
Фушар не спеша вытащил трубку и кисет грубой кожи. Я чувствовал, что он предпочел бы оказаться в другом месте.
— Ну-ка, — сказал я, — постарайся припомнить. Не так уж давно это было… Отец исчез десятого, в понедельник, после обеда… Верно? Ладно. Не ты ли видел его последним?
— Нет, я в этом уверен. Эжени… Она видела, как господин граф удалялся по большой аллее. А я копался в гараже. Он был таким, как всегда.