— Во что он был одет?
— Жена не обратила внимания.
— А когда вы забеспокоились?
— Вечером. Это я предложил сюда заглянуть.
Не выпуская трубки, он обвел широким жестом окрестные заросли травы и камыша.
— А плоскодонка? Отец ее брал?
— Нет. Она стояла тут, рядом с пирогой. (Фушар никак не мог назвать лодку байдаркой.)
— А потом? Что ты предпринял?
— Я взял плоскодонку и осмотрел те места, где господин граф часто бывал. Он сидел так же, как мы, и курил, глядя в даль. Он забывал о времени. Но в тот раз его нигде не было.
— Скажи честно, что ты подумал, когда все поняли, что отец в самом деле исчез?
Старик призадумался, снова раскурил свою трубку и сплюнул на землю под ноги.
— Господин граф был свободным человеком, — произнес он наконец.
— Неужели у тебя нет ни малейшей догадки? Послушай… Ты же один из наших. Не заметил ли ты чего-нибудь? Я никому не скажу, но ничего не знать — такая пытка. Может, он должен был с кем-то встретиться?
Старик покачал головой. Это означало не только то, что он ничего не знает, но прежде всего, что он ни о чем не собирается рассказывать. И все же я продолжал допытываться.
— Отец брал машину на прошлой неделе?
— Меня здесь часто не бывает, господин Дени… В таком случае…
— Не мог ли он поехать в Нант?
— Как знать.
Я выждал минуту. Старик решил, что разговор окончен, и встал.
— А если он умер? — тихо сказал я.
Фушар осел, словно я подрезал ему сухожилие, и уронил трубку.
— Господин Дени… Нет… Не надо… Во-первых, это неправда… Я ничего не знаю…
Продолжая бормотать, он подобрал трубку, вершу и быстро поднялся.
— Простите, господин Дени… Некоторые слова могут накликать беду.
Фушер удалялся, сгорбленный, постаревший, и я спрашивал себя, не болен ли он.
— Эй! Не беги так быстро, — окликнул я его.
Старик оглянулся, сдвинув на затылок свою помятую соломенную шляпу. Я догнал его.
— Может, отец с кем-нибудь повздорил?
— Нет. Вовсе нет. Его очень уважали. Была, правда, тяжба с семьей Белло за право проезда через наши земли, но то была местная дрязга, и не более.
— Вот еще что. Часто ли отец ходил на охоту?
— Понемножку, в сезон. И никогда после закрытия. Я это знаю, так как сам лично чищу ружья.
Он постучал ладонью по верше.
— Мне надо отнести рыбу Эжени, господин Дени.
— Хорошо. Еще только один вопрос. Моя мать расспрашивала тебя об отце?
— Ни разу. Она слишком…
— Говори уж: слишком гордая.
— Я бы не осмелился.
— А моя тетка?
— То же самое. Ни слова.
— Спасибо. Видишь ли, я веду расследование. Такое странное исчезновение. Ну, беги!
Он стоял в нерешительности.
— Господин Дени…
— Да?
— Я хотел бы вас поблагодарить, если позволите… за малышку. Ей гораздо лучше. А мы с этой малышкой…