— Видишь ли, милый, — тихо сказала она, — я всегда верила в то, чему учит Евангелие. Христос изведал все страдания, это так. За исключением одного: супружеской измены. Я знаю, что это такое… А теперь оставь меня и никогда больше не говори мне о нем.
— Прости, мама. Но допустим, он вернется. Что тогда?
— Что тогда? Да ничего. Я его не увижу. Я не стану с ним общаться. С призраками не разговаривают.
Она снова взялась за работу, а я тихо удалился. В тот день я отправился на болото с тяжелым сердцем. Поставь себя на мое место. Мне приходилось лечить гнойные раны. Но та, из которой только что у меня на глазах сочилась кровь, была самой жуткой из всех.
Я вел лодку куда глаза глядят. Мой опрокинутый силуэт вырисовывался в воде: сумрачный гребец, повторявший за мной все движения, словно в насмешку. Как он был прав! Что я делал в Керрареке? Мое призвание — не вершить правосудие, а облегчать людям боль; я же, возможно, вызывал новые страдания. Говорят, что скорпион, которого бросают в центр огненного круга, пронзает себя жалом и умирает. Я тоже находился посреди огненного круга. Единственным выходом было уехать. Немедленно. В Бейрут, в Чили, куда угодно.
Я попал, видимо, в старое русло с мертвой водой, где ласточки носились над самой водой, навстречу друг другу. Внезапно меня окликнул чей-то голос:
— Дени! Эй! Эй! Дени!
Бесшумно раздвигая камыши, байдарка Клер поравнялась с моей плоскодонкой. Сестра, одетая как мальчишка, смотрела на меня с хитрой улыбкой.
— Вот ты и попался, — сказала она. — Я шла за тобой следом. Почему ты не взял меня с собой?
— Ты же спала.
— Неправда. Я не спала. Ты — гадкий. Расскажи мне какую-нибудь сказку.
Бриз подогнал наши лодки, борт к борту, к небольшому холму. Клер спрыгнула на берег с поразительной ловкостью. Она примяла ногой траву, присела и, слегка похлопав по земле, сказала: «Сядь сюда».
Я пристроился рядом с сестрой и обвил ее плечи рукой.
— Знаешь, ты слишком большая, чтобы тебе рассказывали сказки.
Клер прижалась ко мне. В ее волосах застряла паутина. Я с трудом выбирал тонкие нити.
— Куда ты лазила?
— На чердак, — сказала сестра. — Ну, давай, рассказывай.
С некоторых пор ей полюбились басни Лафонтена. Например, о цапле. Клер тянула себя за нос, как бы превращая его в клюв, трясла локтями, словно крыльями, и смеялась, как девчонка. То она пыталась рычать, как лев, то квакала, как лягушка, и порой в ответ раздавался дрожащий зов жабы. Тогда сестра заливалась смехом. Однако она могла так же легко расплакаться оттого, что волк слопал ягненка. Моя бедная Клер безудержно давала волю своим эмоциям.