— Иногда, — продолжает он, — я читаю ей Пруста, чтобы она уснула. У него длинные предложения… Она быстро теряет нить… А к ним таблетку могадона… и порядок.
Он улыбается и возвращается к теме, которая его волнует.
— Прошлый раз вы начали рассказывать о случае в Эзе.
Память у него — дай бог каждому. Он придирается к мелочам, словно мальчишка, пристрастившийся к иллюстрированным журналам. Прежде чем продолжить, я прощупываю почву.
— Ну, да… Когда я упал с тридцатиметровой высоты?
— Отвесно?
Ему нужны точные детали. Он столь же доверчив, сколь и подозрителен. Если он поймает меня на том, что я выдумываю, ноги его у меня не будет. Самолюбие из него так и прет, как сыпь во время кори.
— Ну, не совсем отвесно. А то бы я разбился. К счастью, там рос кустарник, смягчивший падение… Знаешь, Марсель, я никогда не был ярмарочным уродом. Просто каскадер, такой же, как и другие.
Его не устраивала моя притворная скромность. Я должен быть исключительным, чтобы нравиться ему. Слабые дозы на него не действовали. Я быстро спохватываюсь.
— Я припомнил один весьма необычный трюк. В это время Иза еще ездила на мотоцикле.
Он навостряет уши, слушает, затаив дыхание.
— Я играл сыщика и гнался за ней. Перед ней опустился шлагбаум, мимо медленно проходил товарный поезд, длинные железные вагоны, раздвижные двери открыты настежь. Ну, представляешь, да?
Он зачарованно кивает головой.
— Итак, внезапно появляется она… Слишком поздно, чтобы затормозить. Сильным прыжком она преодолевает барьер, взлетает, пересекает вагон, проходящий прямо перед ней, и приземляется с другой стороны.
— Она?.. Вы хотите сказать?.. — заикается он, стискивая руки.
Я продолжаю, не обращая на него внимания.
— Посмотреть на нее, такую хрупкую, грациозную… никогда не подумаешь, что она… А между тем она была смелее меня. Проделывала невообразимые трюки!
Пока он размышляет, я набиваю трубку.
— Мой дядя знает об этом? — наконец спрашивает он.
— У него очень смутное представление. Я ему ничего не рассказывал. Ему не обязательно все это знать.
— Почему?
— Потому что он хочет… Но, Марсель, ты что, нарочно? Будто ты не знаешь, что он собирается на ней жениться.
Он резко вскакивает, отталкивает кресло. Пусть яд подействует. Сейчас не надо вмешиваться… Он делает несколько шагов, останавливается, снова двигается с места. Замирает перед фотографией Изы, потом вновь садится.
— Я знаю. Вы согласны? — спрашивает он.
— Мое мнение никого не интересует.
— А она? Она примет предложение? А вообще-то наплевать. Это ее дело.
Струсит ли он? Смирится ли с неизбежностью? Ведь у него нет никакого веса перед Фроманом. Самое подходящее время прибрать его к рукам.