— Но это «позже», может быть, означало: после того, как она станет вдовой?
— Если так, то ей не придется долго ждать.
Он задумывается, к насилию он не способен. И я, словно у меня нет других забот, как помогать ему, говорю:
— У меня есть идея. А что, если твой дядя покончит с собой?
На трезвую голову этот разговор кажется немыслимым. Но в дыму алкоголя это показалось мне вполне осуществимым, тем более что я об этом много думал. Шамбон был не состоянии спорить. Напротив, моя идея кажется ему восхитительной. Он шумно одобряет ее.
— Но нужно быть осторожными, — говорю я. — Надо сделать так, чтобы это было похоже на настоящее самоубийство. Предположим, твой дядя застрелится; это годится.
— У тебя есть револьвер? — спрашивает Шамбон.
— Конечно. Когда я играл гангстеров, я был вооружен. Он где-то здесь… бельгийский автоматический револьвер. Им можно воспользоваться, но лучше, чтобы револьвер принадлежал дяде.
— Конечно. У него есть. Совсем старый, валяется в письменном столе в библиотеке. Все об этом знают. Пойдем, покажу.
Пока Иза и Фроман прогуливались по пляжу острова д’Олерон, мой план дозрел и вдохновил Шамбона. Я впервые побывал с ним в той части дома, где жил Фроман, я увидел его кабинет, библиотеку. Я обшарил все углы на своих костылях, запоминая каждую мелочь, расположение мебели, стеклянные двери в парк.
— Знаешь, — говорю я, — достаточно застигнуть его врасплох и выстрелить в упор. Дальше я придумал кое-что. Но погоди, сначала револьвер.
Это оказалось старинное оружие уставного образца, но в приличном состоянии. Я его разрядил, чтобы посмотреть, функционирует ли он. Барабан крутился свободно.
— Попробуй!
Шамбон попятился, будто я протягивал ему змею.
— Нет, — пробормотал он, — я не сумею.
— Но если это сделаю я, хватит ли у тебя смелости поговорить по телефону?
— Думаю, что да. Но зачем?
Здесь же, стоя напротив письменного стола Фромана, я изложил Шамбону свой план. По мере того как я говорил, он обретал все более четкие очертания, и вскоре мы оба так загорелись, что если бы в эту минуту появился Фроман, мы бы его прикончили на месте.
— Гениально! — повторял Шамбон.
Его мозги все еще были настолько затуманены, что он воспринимал это, как великолепный розыгрыш. Возражения начнутся позже. Я перезарядил револьвер, тщательно протер и положил обратно в ящик письменного стола.
Перед уходом Шамбон выпил еще немного.
— Ты понял? — спросил я. — Никакого риска, если ты будешь следить за собой в присутствии матери. Если она что-нибудь заподозрит, все пропало. Нам грозит тюрьма.
Это сразило его. Он упал в кресло.