Он слушает меня с таким вниманием и доверием, что мне становится стыдно. Как будто я готовлюсь забить сбесившееся, опасное, но когда-то преданное животное.
— Что вы предлагаете? — спросил он. — Чтобы я организовал покушение на себя самого?
— Конечно.
Он сам сделал первый шаг.
— Я не очень хорошо понимаю. Какое покушение? Кто на меня нападет?
— Не торопись. Сначала скажи, ты считаешь, что я прав? Потому что я не хочу тебя заставлять. Тебе решать.
— Я люблю Изу, — сказал он.
Идиот. Конечно, он сам меня заставил. Я спокойно раскуриваю трубку. Преимущество трубки в том, что она все время гаснет, и, если медленно зажигать спичку, можно отпустить поводья мысли и увидеть, какой путь лучше выбрать.
— Забудем об Изе, — сказал я. — Ты считаешь себя способным работать в кабинете твоего дяди?
— Почему бы и нет?
— Покажется ли это естественным, если ты принесешь дела домой, чтобы закончить работу?
— Я не должен никому отдавать отчет. Стало быть…
— Но необходимо, чтобы это знали окружающие. У тебя есть секретарь?
— Конечно.
— Ты можешь ему сказать, например: «Оставьте эти бумаги. Я просмотрю их дома». Что-нибудь в этом роде.
— Естественно, могу. Но что вы задумали?
— Постой. Нет ли у тебя на заводе, ну как его, секретного дела или, если хочешь, с грифом: «Совершенно секретно»?
Он смотрит на меня как собака, которая ждет, что ей бросят мячик.
— «Совершенно секретно». Такого, наверное, нет. Но есть рабочая переписка с группой голландцев, которые интересуются нами уже очень давно.
— Замечательно. Это ты и возьмешь.
Он подпрыгивает от возбуждения.
— Объясните.
— Подойди к шкафу. На самой верхней полке лежит маленький голубой чемоданчик.
Он послушно направляется к шкафу. Как только я напускаю на себя таинственный вид, я вновь обретаю всю свою притягательность.
— Видишь?
— Да.
— Дай мне… Или лучше положи на стол и открой сам.
— Но какое отношение имеет этот чемодан к?..
— Давай открывай. Там найдешь сверток в жирной от смазки замшевой тряпке. Довольно тяжелый. Ты догадался?
Он замирает от неожиданности, словно дотронулся до змеи.
— Можешь взять. Он не кусается.
Он берет в левую руку мой револьвер 38-го калибра, жадно рассматривая его. Я рассказываю:
— Револьвер тридцать восьмого калибра. Оружие особого назначения. Пятизарядный. Целиком из стали. Весит пятьсот тридцать восемь граммов. Он не заряжен, но можешь мне поверить, когда он выстрелит, будет больно.
Он старательно заворачивает оружие.
— С этим я на тебя нападу. О! Не бойся. Только сделаю вид. Послушай меня. Значит, так. Детали потом. Ты работаешь вечером в кабинете, скажем, в десять часов. И вдруг ты слышишь снаружи, за балконом, шум. Каким-то предметом царапают ставень. Воры. Ты не вооружен. Убегать? Ты не собираешься. Ты же не трус. Ты бросаешься к телефону и звонишь Дрё — домой, естественно. В это время грабители сбивают задвижку. Ты вызываешь комиссара на помощь. Тут кто-то с балкона видит тебя, изумляется, теряет хладнокровие, стреляет в тебя два-три раза, промахивается и скрывается.