Он продолжает.
— «8224»… «кабинет»… А! Вот самое поучительное. Слово «займемся»… мы знаем, откуда оно. Из «Фигаро», из номера, вышедшего на следующий день после первого тура выборов… Я читаю: «11402 избранных…» И так далее. Когда пресса опубликовала эти результаты? На следующий день после первого тура. Вы следите за ходом моих мыслей?
Напрягшись, ожидаю удара, еще не зная откуда, и соглашаюсь.
— Вы помните, когда умер мсье Фроман?
— Я не помню точную дату, но где-то в середине прошлого месяца, в субботу.
— Итак, — спросил Дрё поучительно, — итак?.. Считаем. Ровно за три недели до выборов.
На этот раз меня как парализовало, будто в нижней губе застрял крючок. Обрывки мыслей взрываются в голове. Я должен был подумать… Меня прижали. Моя ошибка! Моя ошибка! Моя ошибка! Столько ухищрений и… Это слишком глупо. Нужно держать себя в руках! Не показать виду.
Понемногу мне удалось прийти в себя, овладеть своим лицом. Оно продолжало выражать вежливый интерес, который начинал угасать.
Дрё жадно смотрит на меня, не прерывая показа.
— Вывод. Председатель умер задолго до того, как появились эти угрозы, которые советовали ему убираться. Вы понимаете, что это значит? Нет? Должен честно признать, что я тоже не сразу понял. Я сказал себе: «Мертвому не угрожают». Потом мне пришла мысль, что кто-то хотел подкинуть причину самоубийства, которое оставалось необъяснимым.
Он следит за мной с видом должностного лица, которое стесняется высказать личное мнение.
— Это первая ошибка, — сказал он.
Я пытаюсь иронизировать.
— Почему первая? Что, есть другие?
— Да, есть вторая, которая сразу же приходит на ум. Вы согласны со мной, что эти письма — блеф? Чтобы обмануть — кого? Они же должны обмануть кого-нибудь. Меня? Но для меня дело закрыто. Я подтвердил самоубийство. Это было законченное дело. Тогда кто был этот человек, которого эти письма должны были сбить с толку? А? Подумайте… Кто мог их обнаружить? Ваша сестра, Изабель.
На этот раз я не сдержался.
— Я прошу вас не втягивать ее во все это.
Дрё успокаивает меня жестом.
— Не сердитесь. Я ухватился за кончик веревки. Я развязал узел. Это все. Дело выеденного яйца не стоит. Ваша сестра задавала себе вопрос, почему умер ее муж. Ей дали ответ. Он умер, потому что его заставили.
— Однако…
— Подождите. Не перебивайте. Кто мог составить эти письма?.. О! Вы знаете, выбора нет. Мсье де Шамбон.
— Я тоже мог их составить. Раз уже вы начали, вы можете обвинить меня.
— Внимание! Не будем терять главную мысль. Эти анонимные письма, если отнестись к ним серьезно, только ослабили бы версию самоубийства. Вспомните фразу: «Убирайся или…» «Или» означает: или мы тебя прикончим. Но кому было интересно убеждать вашу сестру в том, что ее мужа убили? Я задам вопрос по-другому, если хотите. Кто заинтересован в том, чтобы избавить ее от подозрений, угрызений совести?.. Кто сказал, что ему тоже угрожают? А! Теперь понимаете! Мсье де Шамбон, черт возьми.