Мадам Тельма отпускает руку Сильвена и встает.
— Ответьте мне, — настаивает Сильвен. — Вы все еще видите эти огни? Мне так важно знать! Вы себе даже не представляете, как это важно.
— Подойдите, — говорит Тельма. — Да, точно, свет по-прежнему тут… Выпьете со мной чашечку кофе? — Она усадила его в столовой напротив себя. — Из-за вас я даже не успела поесть… Наливайте кофе… И потом, чуточку расслабьтесь. Я чувствую, что вы на взводе.
Сильвен в задумчивости помешивает ложечкой в чашке.
— До чего же мне хочется вернуться к работе, — сказал он. — Знаете, час назад мне стукнуло тридцать шесть. Да, сегодня день моего рождения. А также день, когда смонтировали последний фильм с моим участием. Пять лет назад. И с тех пор ровно ничего. Я попал в черный список.
Мадам Тельма намазывает маслом гренок, сосредоточенно, как художник кладет краски на палитру.
— В черный список, — повторяет она. — Скажете тоже. В ваши годы провал — это поправимо.
— Вы говорите так, потому что не знаете мира кино. Я мог бы назвать вам с десяток актеров, которые сошли с афиш неведомо почему. Они перестали нравиться, но никто не знает, кому именно. Зрителям? Прокатчикам? Тайна за семью печатями. Достаточно пронестись слушку после фильма, который прошел незаметно. Несколько лет подряд меня превозносили до небес. Помните… «Пятое марта»… «Красное и черное»…
— Да-да, — сказала мадам Тельма. — Вы всегда рассказываете мне одно и то же.
— Я вам докучаю, да?
— Нисколько. Только вы ожидаете, чтобы я пообещала вам скорый успех. Да будь это в моих силах…
Поджаренный хлеб хрустит у нее на зубах. Она не спеша прожевывает слишком большой кусок, то и дело прикладывая к губам салфетку.
— Я вас очень люблю, — говорит она, — но мне не дозволено лгать. Я вижу вас в центре какой-то заварушки. Правда. Но я сама тут бессильна.
— Вы упомянули про кровь, — продолжает Сильвен, — это уже что-то новое. Прежде крови вы никогда не видели.
— Мне сдается, что это кровь, но не стану утверждать.
— Может, меня пригласят сниматься в детективе?
Улыбаясь, Тельма протягивает руку Сильвену над столом.
— Я вас разочаровываю, признайтесь. Вы считаете, что я вам недостаточно помогаю… или, скорее, что-то утаиваю от вас? Что-то неприятное?.. Да? Я чувствую, вы на меня рассердились.
Сильвен примирительно пожимает руку Тельмы.
— Прежде вы объявляли мне только хорошие новости и никогда не ошибались. Помните? Вы первая знали, что меня прочат на роль Андре Шенье.[2] Никто этому не верил, а ведь какой сногсшибательный успех! И вот теперь… Ну, расскажите мне все. Прошу вас… Я с кем-нибудь подерусь? Меня арестуют и на меня накинутся репортеры? Я больше никогда не снимусь в кино? Ведь я вправе знать, что ни говорите!