— Рекомендуюсь: Исидор Вержбицкий. Репортер ежевечерней газеты «Губернские ведомости», — чинно представился неизвестный господин.
— Чем же моя скромная персона привлекла внимание газетчиков?
— Прошу прощения, не ваша, а покойного Леонтия Галковского, состоявшего гувернером в доме вдовы полковника Толстопятова, — после этой ремарки репортер надел шляпу, с достоинством огладил ногтем мизинца усики стрекозиные крыльца.
— Положим, Леонтий, вам уже ничего не расскажет! — вырвалось у меня.
— Именно, — согласился газетчик, — но, может выпадет удача и вы, Павел Дмитриевич, поведаете факты, кои могут статься любопытными для круга наших читателей? — после сказанного репортер вынул из кармана бумажник и с многозначительным видом раскрыл его.
— Деньги меня не интересуют, — в отличие от подавляющего числа почитателей вашей газеты, — не удержался я от колкости.
— Напрасно, Павел Дмитриевич, — благодушно пожурил меня толстяк.
Его простота и непосредственность располагали. Ему никак не подходил образ пронырливого пройдохи с блокнотом в руках или «навозной мухи», который сложился в головах обывателей. Я оттаял.
— Не водились ли грешки за гувернером? — спросил Исидор Вержбицкий. Говаривают, он относился к числу тех, что слывут на людях любушкой, а дома иудушкой?
— По мне, Леонтий был заурядным представителем своего племени.
— Однако он частенько отлучался по вечерам?..
— Что из того?
— Согласитесь, если бы покойного гувернера нашли без признаков жизни в какой–нибудь придорожной канаве, едва ли кто, за исключением, разумеется, госпожи полковничихи, вспомнил о нем назавтра? Иезуитски изощренный способ казни, который был ему уготован, еще надобно заслужить… Говаривают, покойного Леонтия видывали в уединенных местах с незнакомцами отталкивающей наружности. Вы слыхали о подобном?
— Не слыхал, но не удивлен.
— Отчего же вы не удивлены, дозвольте полюбопытствовать?
— Я ничего более не могу поведать вам о моих встречах с Леонтием, кроме банального упоминания о том, что эти самые заканчивались обильными возлияниями и игрой в орлянку, — витиевато сообщил я.
— Покойный любил риск?
— Пожалуй…
Здесь Исидор Вержбицкий по–школярски старательно пометил в блокноте.
— Не замечали ли вы у гувернера нечто вроде признаков вялотекущей шизофрении?
— Конечно замечал, — я невольно усмехнулся. — Подобные признаки свойственны, пожалуй, половине представителей человеческого племени.
— По всей видимости, временами с ним случались припадки? — спешно записывал репортер.
— Случались, понятно.
— Он звал кого–то в голос? Буйствовал?