».) Я всемерно поддерживаю это очередное сумасшествие, ибо ничто так не радует меня, как интеллектуальные изобретения и красивые мистификации. Застрельщица вышеназванного начинания, вице-мэр Керчи Лариса Борисова, сумела убедить историков и краеведов в том, в чём они были совершенно не уверены десятки лет.
(Между прочим, третим Боспорским форумом мы все обязаны отчасти и Ларисе Ивановне. Крымский минкульт по доброй традиции аннулировал своё обещание финансировать проект — за пару дней до времени «Ч». Мэр Сафонцев на беду был в командировке. Бродя в прострации по исполкому, я столкнулся с Борисовой, она пригласила к себе в кабинет, спросила, почему бледный. Повлиять на ситуацию было явно не в её силах, но я вздохнул и всё рассказал. «А вы знаете, что с сегодняшнего дня у нас новый министр?» — спросила она. Она позвонила Анатолию Литвиненко в Симфи, поздравить с назначением, и заодно ввела его в курс дела. Министр, рьяно взявшись за гуж, тотчас же выполнил обязательство, взятое его предтечей.)
Вся роскошь вселенского безумия Керчи воплощается для меня в загадочной записке, оставленной молодой посетительницей выставки моей графики в городской галерее в начале 90-х. Вахтёр взволнованно передала мне листок с корявой схемой, где в центре была обозначена наша планета, слева в уголке некий «наблюдатель», вверху справа «горяч. источник», а сбоку фатальная надпись: «Гибель земли не избежна» (sic! — И. С.) Встретиться с автором мессиджа мне не удалось, — как, разумеется, и предотвратить гибель Земли.
СТАРТОВАЯ ПЛОЩАДКА?
… Летом 88-го переводчик в моём ЮгНИРО (Южный НИИ морского рыбного хозяйства и океанографии) Андрюша Широков сказал мне: всё, завтра делаю транспарант и иду на площадь. Иначе мои дети будут жить при крымском Чернобыле! На Керченском полуострове готовилась к запуску АЭС. Колосс был откровенно на глиняных ногах: дворы в окружающих посёлках залиты великолепным цементом, недоложенным в бетон стен атомной станции. А место для фундамента подобрали вообще на разжижающемся грунте — потенциальном плывуне. Народ дружно ждал первой трещины и Большого Взрыва.
Стало стыдно оставлять Андрея на съедение свирепым ментам (на деле выказывавшим в дальнейшем едва ли не солидарность). Собирать подписи протеста мы поковыляли вдвоём. Вскоре вокруг нас сформировался керченский блок всесоюзной ассоциации «Экология и мир». Со слезами умиления вспоминаю эту разношёрстную горячечную команду, особенно даму с завода, на каждой сходке поднимавшую наш боевой дух новой поэмой против душителей природы и демократии. Между тем горком и обком насмерть, как Иван Земнухов и Ульяна Громова, стояли за «решение Партии и Правительства». Собрания наши в открытую посещали гебешники. Мы держали себя в руках, морду им не били, только издевались вербально. Провели в горсовет и облсовет несколько кандидатов и таки закрыли атомную, совместно с сообщниками из Симферополя и других неблагонадёжных уголков Крыма. Депутатское наше лобби оказалось большей или меньшей степени скромности (вялости?), но один из них развился в гендиректора целого издательского дома и стремительно забыл об общем легендарном прошлом; бог Меркурий ему судья. Но не забыли наши оппоненты!