Тело царя Федора было уже обмыто, облечено в царские одежды.
Скоро от самого крыльца до опочивальни образовалась длинная цепь по два человека в ряд – это шли проститься с покойным царем.
В одном из самых обширных покоев дворца, недалеко от опочивальни, происходила другая церемония – целование рук царских братьев.
Царевич Иван и Петр сидели рядом. Старшего окружали сестры и Милославские; рядом с Петром поместилась его мать, царица Наталья, ее брат Иван Нарышкин, Долгорукие и Голицыны.
Бледное, бессмысленное лицо Ивана было опущено вниз, глаза полузакрыты; он, по-видимому, дремал, не обращая ни малейшего внимания на окружавшее. Его рука, которую почтительно целовали подходившие, лежала на бархатной перекладине кресла.
Младший царевич – красивый мальчик с русыми кудрями и огненным взглядом темных глаз, теперь заплаканных, зорко, но смущенно посматривал по сторонам, постоянно шевелился, будто ему трудно было усидеть на месте.
Иногда он оборачивался в ту сторону, где стояли царевны и Милославские, подмечал какой-нибудь недружелюбный взгляд и жался к матери, схватывал ее руку и не выпускал из своей.
Царица Наталья Кирилловна с серьезным и строгим лицом поражала своей величавой фигурой, полной достоинства и грусти.
Она склонялась над сыном и иногда шептала ему, чтобы он сидел смирно и не обращался к ней с ненужными вопросами. Но мальчик не мог сидеть смирно, не мог не передавать на ухо матери своих впечатлений.
Между тем патриарх, увидев, что народ московский в большом количестве собрался уже на площади перед церковью Спаса, вышел в переднюю, окруженный архиереями и многими вельможами.
При его входе все затихли и ожидали, что он скажет.
– Бояре, – тихим голосом произнес патриарх, – кто из двух царевичей царем будет?
– Как же нам решить, – послышалось в ответ несколько голосов. – Пусть решают всех чинов люди Московского государства!
Тогда патриарх, архиереи и все бывшие в передней вышли на крыльцо. Вся площадь чернела головами, носился тихий неопределенный говор в душистой тишине весеннего вечера.
– Люди Московского государства! – провозгласил патриарх. – Вам уже ведомо, что великий государь царь Федор Алексеевич преставился, чистая душа его вознеслась к престолу Всевышнего! Вам предстоит теперь решить, кому из царевичей, Иоанну Алексеевичу или Петру Алексеевичу, быть на царстве?
– Петру Алексеевичу! – загудела толпа, и только слабо, в нескольких местах, раздалось имя Ивана.
Патриарх, духовенство и бояре стояли молча и слушали.
– Петру Алексеевичу!.. – раздался вторичный рокот.
– Ивану Алексеевичу! – опять перебило несколько голосов, и в том числе громкий отчаянный голос дворянина Сумбулова.