— Жуть, — констатировала я.
— Эти тупики — самое нечистое место во всей Шотландии, — подхватила Камилла. — Одна только чумная девочка чего стоит. Сплошной негатив.
— Да я не об этом, — возразила я. — Мне не нравится, что Каллам раздобыл телефон Эммы.
— Ах это! Да, жутковато, — согласилась Камилла.
— Ну, отлично, — огорчилась Эмма. — Теперь я боюсь читать его сообщение.
— И это ты еще не знаешь, что он пишет, — невозмутимо заметила Камилла.
— А у тебя-то откуда его номер? Ты же его сохранила под его именем! — заметила я.
Эмма покраснела.
— Джордж, — призналась она с пылающими щеками.
— Ты просила Джорджа достать тебе номер Каллама? — переспросила я и отошла в сторону, пропуская одну из туристок.
— Каллам приглашает меня пойти с ним в кафе съесть мороженого, — сообщила Эмма, прочитав сообщение.
— Я тоже хочу мороженого, — заныла я.
— А я больше никакого мороженого не хочу, я здесь и так замерзла, — отвечала Камилла, хмурясь.
— Ах, я и забыла, — проворковала Эмма. — Элли же у нас фанатка школьных десертов!
— И что? — Я кисло улыбнулась. — В школе хорошо кормят. А десерты вкуснее всего.
На самом деле мне просто хотелось убраться отсюда побыстрее. Эти стены на меня давили. Турист, тот что из молодой парочки, задел меня плечом, и я натолкнулась на стену. Он извинился по-немецки. Так, с этими понятно.
— Будет вам мороженое, — пообещала Эмма. — Мама мне специально для этого дала денег.
Я взглянула на стену. Кровь. Я испачкала кровью белую известку. Я стала тереть пальцами пятно и размазала его еще больше. Да что ж такое! И платком не сотрешь, только грязь разводится. И прямо тут какие-то знаки на стене. Пришлось плюнуть на еще чистый кончик платка и потереть. Красный цвет слегка побледнел. Потерла еще, пока не остались одни розоватые разводы. Только тогда я заметила, что никаких знаков на стене нет — исчезли. Халтура, а не настенная живопись! Я смяла платок и уже собралась идти дальше.
— Что вы делаете?! — резкий окрик Френсиса заставил меня вздрогнуть. — Немедленно уберите это, иначе вам придется покинуть Тупик.
Я спешно сунула платок в карман. Однако экскурсовод обращался совсем не ко мне, и не к Эмме, которая, побледнев, спрятала мобильный за спину. Френсис говорил с американцами. Пожилой джентльмен держал в руке крошечную цифровую камеру, которую никто прежде не замечал. Теперь он с недовольным видом сунул ее в карман.
До конца экскурсии Френсис больше не был так любезен и мил. Последние помещения он представил уже своим обычным голосом, кратко и отрывисто. С одной Валери он попрощался сердечно, поцеловав ей руку. Мою мазню на стене, к счастью, не заметил.