— Что ты знаешь, Дан?
— Знаю, что я тебе ни к чему. Что ты уже устроила свою тихую, спокойную и, по возможности, незаметную жизнь. Я в ней лишний. Но ведь я уже есть, Тина! И я ничего не требую. Я не собираюсь тебе надоедать и докучать, просто пока побуду рядом. Я не посягаю на твою драгоценную свободу. Но просто так взять и уйти я тоже не могу. Не прогоняй меня, Тина! Тем более — сейчас тебе кто-то нужен рядом. Просто друг. Ведь у тебя есть друзья, от которых ты не спешишь избавиться, несмотря на их любовь.
— Не болтай глупостей! Друзья — это друзья. Какая ещё любовь!
— Это тебе так кажется. И хочется, чтобы казалось, потому что так удобнее… Тебе просто никто ничего не говорит. А я сказал… Это единственное, в чём проявилась моя пресловутая молодость.
— Но это же глупо! Глупо и смешно! В городе будет, над чем посмеяться… — я так злюсь, что готова закричать.
— Над чем? Если кому-то захочется посмеяться, то надо мной! Ты-то останешься такой, какой была — целомудренной и неприступной. Моя смешная любовь только прибавит доброй славы к твоей безупречности.
Всё было не так, но он ничего не понимал. А доказывать что-либо другому человеку в подобной ситуации — бесполезное занятие. Он ещё раз невнятно намекнул мне, что в городе его задерживает не только любовь, и его взгляд ушёл сквозь меня в стену. Я, неизвестно почему, подумала о Хорсе и почти сразу остыла. Холод, пробежавший по спине, заставил забыть о большинстве неприятностей минувшего дня. Я ему поверила.
Мы договорились, что завтра Дан сдаст меня Галие «с рук на руки» и уедет в свой санаторий и разошлись спать.
Понедельник с самого утра оказался присутственным днём и меня посетили все, кто только мог. Сначала Ашот с Витькой, потом Лев Борисыч с женой и дочерью, за ними Васо с корзиной, способной накормить целый полк, оба Семёновых, несколько соседей… Холодильник и кладовка ломились от припасов, моя голова гудела, а посещение больной только набирало ход. После обеда явился Док и, вытолкав Маго с братом, заставил меня принять таблетки и порошок.
Он дал Дану строгий наказ оберегать мой покой и это доставило мне огромное облегчение, потому что внизу кудахтала группа дорогих родственников во главе с тётей Маней. Их бы я просто не пережила. Я снова заснула и проснулась только вечером. Мне заметно полегчало и я почитала под Моцарта. Дан тоже устроился с книгой неподалёку, пока не пришла Галия. Он неохотно, но послушно пошёл вниз к своей девятке, поглядел, задрав голову, в окно, и уехал.
Я болела целую неделю и со мной часа по два кто-нибудь сидел. Я читала, смотрела видик и понемногу работала с крестом. Большую часть приносимых яств Галия по утрам забирала домой. Она сначала со мной ночевала, а потом я убедила её, что необходимости в этом нет. Дан заезжал ежедневно, но долго не задерживался.