— Да не бойся ты, что ж я, совсем… — обиженно сказал Рыч. — Не трону, если сама не захочешь.
— Не захочу!
— Вот и хорошо. Договорились. Ладно, давай делом заниматься. Иди к рубильнику.
— Зачем нам рубильник?
— А ты что думаешь? Я на глазах у всего города нож в нее брошу и спокойно дам себя схватить?
— Рыч, не заносись, объясни все как следует. Говори, что я должна делать?
— Считать ножи, которые я буду метать. Люцита подошла к рубильнику.
— Ну как, видишь меня?
Рыч прошелся по сцене, заглянул во все закоулки и самые дальние углы закулисья. Рубильник расположили на редкость удачно: в закутке, огорожен-ном какими-то ящиками, занавесками — Совсем не вижу. Значит так, я теперь буду бросать ножи, а ты считай по звуку. И после шестого броска вырубаешь свет во всем здании, чтобы я мог уйти незамеченным.
— План хороший, но ничего не выйдет.
— Это еще почему?
— Да потому, что я… Я с детства боюсь электричества и не умею пользоваться рубильником.
Рыч подошел к ней и… расхохотался. Беззлобно и совершенно искренне:
— Ну женщины! Ну… Рубильником пользоваться не умеет! Ну, конечно, откуда в таборе рубильники!
Люцита крикнула голосом обиженного ребенка:
— Прекрати! В меня однажды молния чуть не попала, совсем рядом ударила, вот я и боюсь.
— Ладно-ладно. Здесь-то молнии не будет. Не бойся, — и чтоб слова его звучали убедительней, добавил: — Или ты в этой жизни будешь бояться не только электричества. Смотри: вот так включено, так — выключено. Для особо понятливых вот написано: “вкл” и “выкл”. Все, я пошел на сцену.
Люцита аккуратненько тронула рубильник пальцем, потом крепко взялась за ручку.
— Готова? — громко спросил Рыч со сцены.
— Готова!
— Тогда начинаем. Считай удары и после шестого гаси свет.
— Раз! — Нож воткнулся в щит, аккурат в меловую линию, нарисованную Рычем. Два! Три! Четыре!
Лять! Шесть! — Все шесть ножей попали точно в цель, по контуру меловой фигурки.
Рыч сделал небольшую паузу. И бросил седьмой нож.
— Семь!
Свет погас как раз в тот момент, когда нож вонзился в щит, именно в то место, где должно быть измученное сердце Кармелиты.
— Ну вот, порядок, — прохрипел Рыч. — А теперь можно и за золотишком сходить.
* * *
Неведомая сила потянула Баро к портрету Рады. Да, вот именно этой ночью, в это мгновение он должен поговорить с ней, накануне своей второй свадьбы, он обязательно должен поговорить с ней!
Рамир подошел к портрету, поцеловал его в губы и начал рассказывать:
— Вот такие дела, Радочка. Жил я без тебя, сколько мог. Только совсем мне трудно одному стало. Постарел, наверно. Сердце в одиночестве от тоски просто разрывается. И показать никому ничего нельзя — скажут: “Слабак. А ведь барон, главный!”