* * *
То, что произошло, было совершенно ужасно.
При всем своем цинизме и — порой — грубости, Антон был еще ребенком. Большим, испорченным, но ребенком. Он мог искренне и даже радостно посмеяться над похабным анекдотом. Мог потом очень хорошо пересказать его. Но мама, как жена Цезаря, у него всегда была выше подозрений.
А тут увидеть ее вот так… И с кем? С Игорем! Тамара прекрасно понимала, как высокомерный принц-наследник Антон относится к поверженному им директору автосервиса.
Игорь сидел за столом, схватившись руками за голову. Спросил, как только Тамара переступила порог:
— Ну что? Догнала Антона?
— Нет… не успела. Он уехал… — Да…
— Что “да”? — взорвалась она. — Какого черта ты не закрыл дверь?
— Черт… Извини. Не знаю, забыл, но откуда мне было знать, что он сейчас заявится… Его здесь давненько не было. А так ко мне без спросу не ходят. И потом… Когда дверь не закрыта… Риск… Адреналин… Азарта больше.
— Азарт! Риск! Все тебе игры! Вот и доигрались. Как я теперь все объясню? Что я ему скажу, что?! — Тамара начала плакать. — А, не дай бог, еще и расскажет все Астахову!
— Не бойся. Ничего он не скажет.
— Почему?
— Ну а как ты себе это представляешь? Он что, придет домой и скажет: “Пап, я застукал маму с Игорем”? Нет, не верю. Ну, попсихует немного… потом успокоится.
Вдруг Тамара встрепенулась:
— Игорь… А тебе не кажется, что пора… пора рассказать Антону всю правду? А?
* * *
По дороге из автосервиса Антон плакал.
Он очень любил маму. Отца, конечно, тоже. Но как-то совершенно иначе. Астахов — сильный, успешный, уверенный в себе, — был примером для подражания. Антон очень хотел быть похожим на него. Но с самого детства чувствовал, что это не получается. Злился, бесился, тянулся вслед за отцом. Однако же все равно ничего у него не выходило, что-то не срабатывало. От этого становилось больно. И чтобы заглушить боль, Антон начинал делать все назло отцу, после чего какое-то время чувствовал себя сильным, самостоятельным. А потом стыдился сделанного. Прятал стыд за грубость. И снова тянулся за отцом. Но опять чувствовал, что не дотягивается.
Мама — другое дело. Родная, теплая. Он чувствовал ее любовь в каждом жесте, в каждом взгляде. Всем существом ощущал: что бы он ни сделал, она всегда будет на его стороне. И от этого становилось хорошо, уютно в любой ситуации.
А вот отца и мать вместе Антон воспринимал как что-то единое, неразрывное. Клан. Род. Семья. Батюшка-император и матушка-императрица. Все остальные семьи, пары, люди делились на две неравные части. Меньшая — те, кто достоин, чтобы общаться с ними на равных. Большая — плебеи, кем можно и нужно управлять, манипулировать. Игорь, безусловно, был из второй категории. Представить его рядом с матерью? Нет, это что-то невероятное, невозможное, как если бы мать отдалась обезьяне…