— Макс, ты меня извини, пожалуйста, что я тебе вчера вот так вот, как снег на голову, свалилась.
— Да ладно. Как говорится, дружба — явление круглосуточное. Знаешь, мне иногда тоже вдруг так хреново станет…
— И что?
— Так мне — проще. У меня всегда Палыч под боком, в смысле, рядом тут, в своей котельной. Скажет мудрое слово от себя или из книжки своей с полочки — сразу легче становится. А за разговором и время летит незаметно.
— Это точно. Мне сейчас даже не верится, что мы всю ночь где-то ходили, — Светка виновато улыбнулась.
— Главное — достойный финал. Пойдем, посмотрим, что там Антон делает?
— Да нет, я думаю, он уже ушел. А если нет, я последую твоему вчерашнему совету: буду взрослой и разберусь с ним сама.
— Тогда я пошел. Ну, пока, — сказал Максим с такой интонацией, как будто говорил: “Я к тебе. Хорошо?”
— Пока. Спасибо большое.
Максим застыл в нерешительности, потом собрался идти. Потом опять повернулся к Свете:
— Да, ну это. В смысле, пока.
— Пока, — в третий раз попрощалась с ним Света и подумала, что, пожалуй, прощание их длится дольше, чем вся предыдущая ночь.
* * *
Человеческое сердце так устроено, что сначала ищет счастья, бредит им. А когда его получает, то начинает искать в этом самом вчерашнем счастье какие-нибудь сегодняшние изъяны.
Постепенно, маленькими шажками, приближалась Земфира к своей мечте — Рамиру. Да не всегда близко подходила — иногда и уходила от него подальше. Но потом возвращалась. И вот наконец дело закончилось загсом. Но снова сердце ее было неспокойно. Один вопрос мучил неотступно. Она пряталась, уходила от него. Но ничего не получилось. И вот как-то однажды не удержалась, спросила:
— Рамир! Я спросить тебя давно хотела. Мы ведь не дети зеленые. Так?
— Так.
— Это же им чувства свои месяц проверять нужно. А наши чувства годами проверены. Правда же?
— Правда, — ответил Баро, не понимая, к чему она клонит.
— А почему ты тогда не договорился, не сделал так, чтобы в загсе нас расписали сразу же после подачи заявления? Ведь мог же?
— Мог.
— Так почему? Почему тогда этого не сделал? Баро тяжело вздохнул:
— Есть. Есть одно дело, которое не позволило мне.
Земфира с тревогой посмотрела на него.
— Неужели ты все-таки сомневаешься во мне и решил не торопиться со свадьбой?
— Нет, моя радость, — рассмеялся Баро. — В тебе я не сомневаюсь. И в себе тоже…
— Тогда что? Почему мы не расписались сразу же? Баро замялся.
— Я даже не знаю, как тебе сказать. Есть тайны, которые никому нельзя раскрывать.
— Никому? Неужели даже жене?.. Хотя нет, я же еще не жена, — грустно сказала Земфира.