Сашка приобнял Халадо…
— Всем жалко и мне тоже жалко, но что же будет, если мы все начнем плакать!
Но Халадо уже не мог остановиться. И вдруг Сашку осенило:
— Или ты пьяный? Халадо? Это тоже неправильно! Я ж всегда раньше других становлюсь пьяным!
Халадо улыбнулся сквозь слезы…
— Дурак ты, Сашка… Кузнец утер слезы.
И стали они вдвоем грустно смотреть куда-то далеко-далеко.
* * *
С традиционными цветами и фруктами Максим вошел в палату к Светке.
Увидев, что девушка спит, посетитель тихонько ее позвал:
— Света…
Она не отозвалась.
Да, неудачно получилось… Зря только пришел. Собрался уходить, но напоследок еще раз посмотрел на Свету. И вдруг показалось Максиму, что она не просто спит, а мелко-мелко дрожит.
— Света-а-а… — еще раз позвал ее.
И тут уж точно увидел, что бьет Свету мелкая дрожь. Да еще и эта бледность, и синие круги под глазами.
— Светка, ты что?! Свет, Свет, проснись! Свет, Свет, Свет!
Попытался растрясти ее. Не получилось. Светка стонала, но не просыпалась.
Максим открыл дверь, крикнул в коридор:
— Срочно врача, пожалуйста, кто-нибудь!
* * *
С поминок Люцита принесла кусок пирога и немного вина в пластиковой бутылочке из-под минералки. Протянула все это Рычу:
— На, помяни. Сейчас все поминали Бейбута и Рубину.
— Как — и Рубину тоже? Она что, умерла?
— Да. Сегодня ночью.
— От чего?
— Все говорят от того, что взяла на себя болезнь Кармелиты.
— Чушь какая-то. Как такое может быть?
— Не знаю. Но Рубины больше нет.
— Да… Жаль ее. Хорошая была бабушка…
Рыч молча отпил вина. Люцита посмотрела на него внимательно и сказала с едва уловимым намеком:
— Еще цыгане поминали Бейбута.
— За упокой его души я тоже выпью. Видит Бог, не хотел его смерти.
Знаешь, Люцита, иногда мне хочется верить, что покойники еще какое-то время рядом с нами…
— Почему?
— Я думаю, Бейбут видит, как я раскаиваюсь в том, что каким-то боком… причастен к его смерти… Надеюсь, мне когда-нибудь удастся заслужить прощение.
Рыч допил вино.
— Красивая ты, — сказал он.
— Ты мне это уже говорил. Причем в прошлый раз до того, как выпил.
— Так я и сейчас сказал совсем не из-за того, что выпил. А тебе что, уже надоело?
— Разве могут надоесть такие слова?
— Люцита, а наш вчерашний поцелуй…
— Это было. Это не привиделось…И я ни о чем не жалею
* * *
Напоследок, перед тем, как уехать, Миро поговорил с Кармелитой, потом зашел к Баро…
— Теперь, Миро, мы с тобой оба осиротели, — Грустно сказал Зарецкий.
— Да. Люди напуганы, Баро. Говорят, уходить нужно, недобрые здесь места для нас.
— Суеверия… Хотя, честно сказать, последнее время я и сам часто об этом думаю.