И Астахов посмотрел на своих молодых друзей, ища в их глазах поддержку и сочувствие.
* * *
Васька чуть было не открыл занавеску, за которой стоял Рыч, когда Люцита схватила его за руку, потащила через всю палатку и сунула в руки соль.
Пацаненок соль взял, но уходить не спешил, а все оглядывался на занавеску.
— Что-то еще? — негостеприимно спросила мальца Люцита.
— Ничего. Вроде бы.
— Тогда иди, некогда мне с тобой возиться.
— Некогда? А чем это ты так занята?
— Ну уж перед тобой-то я отчитываться не собираюсь.
— Ага, значит, тебе есть что скрывать! Мне показалось, что ты тут с кем-то разговаривала.
— Тебе померещилось. — Люцита занервничала.
— Я же сыщик — мне никогда не мерещится!
— Вот что, ступай-ка ты отсюда — неси маме соль, а не ерундой занимайся! Иди-иди, сыщик! — И Люцита выпроводила Ваську из палатки.
Рыч решился выглянуть из-за занавески только минуты через полторы.
— Тебе надо уходить отсюда. Немедленно! — в голосе Люциты не было вражды, только озабоченность. — Чего молчишь?
— А что тут скажешь? Хорошо, я уйду.
— Когда?
— Вот ночи дождусь и уйду.
— А я думала, ты снова будешь мне угрожать, будешь говорить, что не уйдешь из-за какого-то там мальчишки.
— Нет, Люцита, угрожать я тебе больше не буду. Никогда не буду. А вот мальчишка этот — совсем не "какой-то там". Иногда мне кажется, что между ним и мной есть странная связь.
— Что может связывать тебя и Ваську? — Люцита искренне удивилась.
— Он везде меня находит. Будто чувствует, где я.
— Так, значит, он правду говорил, что тебя выследил?
— Да. И золото, боюсь, я тоже потерял не без его помощи…
* * *
Астахов еще какое-то время просто ходил по кабинету, пришибленный новостью. Максим и Олеся молчали, понимая, что шефа сейчас лучше не дергать.
— А может, все не так, а может, это какая-то ошибка? — Николай Андреевич с надеждой посмотрел сначала на Олесю, потом на Максима.
Ну что они могли сказать? Оба ведь хорошо понимали, что никакой ошибки нет. Увидев такую их реакцию, Астахов вновь сильно загрустил:
— Это просто пьеса Островского… Двадцатьлетсобирал бизнес по кирпичику, чтобы потом собственный сын в одночасье разорил!
— Николай Андреевич, — сказала наконец Олеся. — На самом деле еще не все потеряно. Вы будете разорены только утром.
— Да-да, Олеся права, — подхватил Максим. — Вы посмотрите на документы!
Последние проплаты поступили только сегодня. У нас еще есть какое-то время, чтобы все исправить.
— Да дело не в деньгах, Максим. Не только в деньгах. Дело в Антоне.
Последние двадцать лет прожиты зря. Я растил сына… Думал, вырастет единомышленник, помощник… а выросло чудовище. Как там у классика: