Пользуясь нечаянной паузой, я попыталась успокоить нервы и уговорить себя не делать глупости. Со мной редко, но случались приступы агрессии. Сама по себе я человек тихий, мирный, терпеливый. Можно сказать, как Женя Лукашин, на котором ездят все, кому не лень. Хотя бы та же Милка — в прямом смысле же ездит. Но иногда чаша терпения переполнялась, и тогда я с трудом себя контролировала. Нет, я не била посуду, не орала, не обвиняла мир в глобальной несправедливости. Просто начинала говорить людям то, что думала. Без купюр. Без прикрас. Без лишней скромности. Просто рубила правду матку, иногда сдабривая ее доброй долей ядовитого сарказма. И то, как я накрутила себя после разговора с Владом и звонка Милы, было очень похоже на прорвавшийся нарыв.
Умом я еще понимала, что не стоит грубить начальству, и он в принципе ничего криминального себе не позволял, но процесс был запущен. Отменить бурление экскрементов в собственном организме я не могла. Старалась хотя бы сдерживаться.
— Все равно я не понимаю, почему мы должны идти им на уступки. Подрядчики в очередь стоят за этими работами, — заговорил, наконец, Ерохин распространенными предложениями, — Нет. Всегда так делаем и они думали — это не аргумент. Пусть заканчивают работы на авансовую стоимость и убираются с объекта.
Он отбил звонок без лишних церемоний, положил трубку, взглянул на меня. Снова доброжелательная улыбка изогнула его рот.
— Добрый день, Лен. Смотрите, я делаю успехи — сегодня вовремя затормозил и вы даже не уронили папки, — пошутил он.
Мне тут же захотелось сказать, что с тормозом у него как раз все в порядке, а вот глаза нужно пришить на место. Хорошо, что такая объемная скабрезность не сразу слетела с языка, а потребовала секунду на удачную формулировку, и Ерохин успел продолжить говорить, не дав мне вставить слово.
— Давайте документы, посмотрим, что у вас.
Я подошла ближе к столу, сложила перед начальником стопочкой все, что сшила за утро. Он открыл папку и начал читать. У меня аж сердце екнуло.
— Присядьте, Лен, — Даниил Ильич указал взглядом на кресло у стола.
— Знаете, мне ведь только подпись ваша нужна, — проговорила я, не спеша воспользоваться предложением.
— Знаю-знаю, Катерина Пална мне так и сказала.
Я бы умилилась, как простецки сократил отчество своего секретаря, которое являлось ее корпоративной кличкой, но меня волновали документы.
— Вы не собираетесь подписывать? — изумилась я.
Ерохин поднял взгляд от документов.
— Вы же не думаете, что я буду подписывать, не изучив материалы? — спросил так, словно я дура набитая.