Правда, он хотел не просто женщину, а именно меня затащить в койку. Назло Владу или Полине. А может потешить свое эго. Не знаю. Но подвох я чувствовала. Именно из-за него находила силы балансировать. Мне не меньше, чем Дану хотелось перейти на другой уровень. Я понимала, что однажды сдамся. В конце концов, я хотела его. Очень. Но и портить игру не желала. Если Ерохин собирался переспать со мной и бросить, то я хотела выжать из этой единственной ночи все двести процентов удовольствия. Ну а накаляются провода сильнее, когда долго не даешь разрядки. Поэтому я тянула, ждала подходящего случая. Хотела, чтобы все было по моим правилам. Уж точно не у него дома. Иных вариантов пока не подворачивалось, да и сама я не была готова все закончить на эпичной ноте. Потому и тянула резину, изводя своего кавалера до помутнения рассудка.
Мы с Даном встречались регулярно. Он обязательно что-то придумывал для выходных. Иногда даже на два дня. Часто гуляли в том местечке на набережной, пару раз съездили в соседние города. Просто шатались там по улицам, ели уличную еду, катались на аттракционах в парке, кормили уток у реки. В такие моменты было сложнее всего помнить об игре и быть собранной. Даже поцелуи Дана не пудрили мне мозг так сильно, как его смех и шутки, веселые разговоры и то, как крепко он держал меня за руку.
Но тяжелее всего пришлось в походе. Воодушевившись моей идеей о шашлыках, Ерохин устроил вылазку на природу. В тихое место. С ночевкой. В палатке. Он утверждал, что она двуместная, но туда с трудом влез не самый большой надувной матрас. Нам пришлось прижаться друг к другу. Погода стояла жаркая, даже ночью было не холодно. Дан уговорил просто укрыться спальниками. Разумеется, эти одеяла скоро стали для нас ненужными. Распалённые поцелуями, ласками, желанием, мы оба вспотели, и я готова была отдаться ему во всей этой антисанитарии, на свежем воздухе.
Из-за его горячих уговоров мысли путались. Последние силы уходили, чтобы ловить руки Дана, которые норовили забраться под уютный трикотаж спортивного костюма, который я надела вместо пижамы. Он не применял силу, молча соглашался, прекращая попытки проникнуть под одежду. Но потом опять целовал, и через несколько минут я чувствовала его ладони на своей коже снова. Приходилось еще и еще раз останавливать его, ловить запястья, взывать к здравому смыслу.
— Дан, пожалуйста. Не сейчас. Не надо.
Сначала он соглашался молча, потом стал извиняться, потому что ничего не мог с собой поделать, и очень скоро в его голосе зазвучала мольба, но я продолжала отказывать, пока он не разозлился.