Она кивнула, проглотив какой-то вязкий комок, по вкусу и текстуре похожий на смолу.
– Мы не очень тебе мешали? Мы стали играть в дурацкую игру… – Она снова закашлялась. – «Змеи и лестницы». Ну и засиделись дольше, чем собирались.
– Да, я так и поняла.
Нарезанные ломтики хлеба уже лежали на тарелке. Сегодня их не подрумянишь – плита-то не растоплена. Мать принесла масленку и достала нож из буфетного ящика. Поскольку погода стояла теплая, масло подтаяло. Ощутив чуть прогорклый запах, Фрэнсис резко отвернулась. Должно быть, она побледнела еще сильнее: мать с укоризненным и одновременно сочувственным видом опустила нож и сказала:
– Право слово, Фрэнсис, на тебе просто лица нет! Не забывай, что ты не так молода, как мистер и миссис Барбер!
Фрэнсис смотрела в сторону, только бы не видеть подтаявшего масла.
– Мистер Барбер всего на год младше меня.
– Он мужчина, а мужской организм крепче женского.
– Звучит очень по-викториански.
– Положим. Но я всегда говорю, что на викторианцев возводят напраслину. Сколько лет миссис Барбер?
Фрэнсис замялась:
– Э-э… не знаю. Думаю, двадцать четыре или двадцать пять.
Она точно знала, что Лилиане двадцать два. Но полагалась на то, что мать уже достигла той поры жизни, когда определить возраст любого, кто младше сорока, весьма затруднительно. Поэтому она слегка растерялась, когда мать скептически прищурилась и сказала:
– Ну, миссис Барбер выглядит очень молодо для своих двадцати пяти. А что касается «змей и лестниц»…
– Славная викторианская игра, – торопливо вставила Фрэнсис.
– Да, и очень шумная, конечно же! Гораздо более шумная, чем мне помнится. Поразительно, что у тебя нашлись силы для нее. Ведь у тебя так болела голова, что ты отказалась от партии в бридж у миссис Плейфер.
Фрэнсис не нашлась, что ответить. Перед глазами снова мелькнуло видение Лилианы, снимающей чулок. Если бы только мать знала! При этой мысли ее обдало жаром. Дрожащей рукой она налила себе стакан воды и выпила единым духом, после чего как-то умудрилась растопить плиту. Но потом опять почуяла прогорклый запах, исходящий от масленки.
– Если ты не возражаешь, мама, я пойду прилягу на часок. Скоро придет разносчик от Таскера – ты же сможешь сама взять мясо? Я сейчас накину плащ и схожу за молоком…
– Молоко уже здесь. Мистер Барбер принес. И да, пожалуй, тебе следует лечь в постель. Не дай бог тебя кто-нибудь увидит в таком состоянии.
Фрэнсис налила себе еще стакан воды и тихонько вышла из кухни.
Значит, Леонард принес бидон, да? С чего бы вдруг? Должно быть, знал, что сегодня ей будет хреново. Неприятная мысль. Фрэнсис вспомнила, как вчера вечером он заставлял ее пить джин, снова и снова наполняя стакан. Практически силой вливал в нее! Но зачем, зачем ему это было нужно? Она вспомнила, как Леонард схватил ее за щиколотку. Вспомнила снова, как жеманно улыбалась, запуская пальцы в сигаретницу. А потом еще наклонялась к нему и игриво тыкала кулаком в колено. Ее захлестнула очередная волна стыда. Фрэнсис невольно остановилась посреди лестницы и закрыла ладонью глаза. Добравшись до своей спальни, она тотчас залезла в постель и лежала, прокручивая в уме сцены вчерашнего вечера, пока не забылась сном.