Удивительно, но жизнь в доме текла своим чередом. Из-за жары к обычным хозяйственным делам добавились новые. Молоко приходилось сразу же кипятить, чтобы не скисло. Варенье в банке засахаривалось. Кладовая подверглась нашествию муравьев. Когда Фрэнсис занималась уборкой, одежда липла к телу, пыль из-под метелки поднималась и оседала на мокрых от пота руках и лице. Но Фрэнсис выполняла любую работу без всяких жалоб: казалось, сил у нее – как у целого батальона слуг. Вечером по средам она ходила с матерью в кинематограф. После ужина они, по обыкновению, играли в нарды, а без четверти десять пили водянистое какао… Просто теперь у нее было и нечто другое, подобное ослепительно-яркому пламени, которое горело в самом центре ее жизни, как горит огонь в фонаре, заставляя сверкать его мутные стекла. Неужели никто не замечает разительной перемены в ней? Порой, глядя на мать, тихо сидящую рядом в гостиной, Фрэнсис вспоминала недавние поцелуи и ласки Лилианы – и удивлялась тому, что они не оставили на ней никакой отметины. Сама она по-прежнему явственно ощущала их – как выжженное на щеке клеймо. А Леонард? Неужели он не догадывается? Это казалось невероятным. Но с другой стороны, после повышения у него прибавилось работы, и теперь он возвращался со службы позже, жалуясь на загруженность и усталость, – при этом, однако, он источал самодовольство, откровенно упиваясь своей ролью утомленного кормильца семьи и снова чувствуя себя на коне сейчас, когда синяки начали сходить с лица.
– Он совсем потерял интерес ко мне, – мрачно сказала Лилиана. – Его гораздо больше интересуют товарищи по работе. Он полирует ногти для них. А для меня вообще не считает нужным стараться. Он женат на мне уже три года и почти не замечает меня. Ты относишься ко мне лучше, чем он, Фрэнсис. Лучше, чем кто-либо. Даже моя семья… они любят меня, конечно, но они постоянно смеются надо мной. Всегда смеялись. А вот ты никогда надо мной не смеялась. И не будешь, правда?
– Не буду.
– Мы с тобой – как Анна и Вронский, верно? Нет, это слишком печально. Мы как цыгане! Как цыганские король и королева! Ах, разве не хотелось бы тебе, чтобы мы были вольными цыганами? Мы могли бы уйти далеко-далеко от Камберуэлла и жить в фургоне в лесу. Мы бы собирали ягоды, ловили кроликов и целовались, целовались, целовались… Давай так и сделаем!
– Давай!
– Когда тронемся в путь?
– Завтра. Я прихвачу с собой платок в горошек. Привяжу его к концу палки.
– А я возьму тамбурин и шарф на голову. Больше нам ничего не нужно – ни туфель, ни чулок, ни денег, ничего.