Лилиана энергично провела утюгом взад-вперед и ничего не ответила. Но Леонард все не уходил, все наблюдал за ней, все топтался рядом. На Фрэнсис он больше ни разу не взглянул, однако в нем не чувствовалось никакой враждебности. Он хочет свою жену, с болью осознала Фрэнсис. Он не знает – откуда он может знать? – что Фрэнсис тоже ее хочет.
Эта мысль заставила Фрэнсис попрощаться с ними и направиться к своей спальне. Открыв дверь, она обнаружила на полу под ней очередное послание Лилианы: пронзенное стрелой сердце, нарисованное на листке бумаги. С минуту она неподвижно смотрела на листок, потом положила на тумбочку, рисунком вниз.
Ко времени, когда Фрэнсис разделась, легла в кровать и выкурила свою вечернюю сигарету, Лилиана с Леонардом уже вышли из кухни, и кто-то из них уворачивал газ на лестничной площадке. Мгновением позже дверь соседней спальни с тихим щелчком затворилась. Этот щелчок Фрэнсис слышала каждый вечер на протяжении последних трех месяцев, но сегодня он почему-то ее растревожил. Она беспокойно ворочалась в постели, изнемогая от жары, несмотря на открытое окно, и порывисто приподнимала голову с подушки всякий раз, когда ей чудились приглушенные голоса, смех, шорохи и скрипы, доносящиеся через лестничную площадку… Но все было тихо.
Наутро они с Лилианой решили впредь быть осторожнее. Условились видеться в комнате Фрэнсис, где смогут услышать не только переднюю дверь, если кто войдет, но и заднюю тоже. И всю следующую неделю они вели себя очень осмотрительно: занимались любовью, только когда дома никого не было, а все остальное время горели возбуждением от нежных взаимных прикосновений при случайных встречах на лестничной площадке или на лестнице. Фрэнсис сказала матери, что все хорошенько обдумала – и да, она действительно что-то разленилась в последнее время. Может, нужна какая-нибудь помощь по части благотворительности? Что там насчет лотерейных билетов? Билетов оказалось пятьсот штук. Фрэнсис просидела несколько часов кряду, рисуя на них номера чернилами, а на другой день столько же времени ходила по окрестным домам, уговаривая людей купить билеты. Какой-то своей частью она получала от этого удовольствие. И даже временная разлука с Лилианой не огорчала: какой-то своей частью она радовалась и этому. Она хорошо помнила ощущение удушья, недавно возникшее у нее в аляповато разукрашенной гостиной.
Но ночью, в темноте, Фрэнсис помимо своей воли подняла голову с подушки и напряженно прислушалась, когда дверь соседней спальни закрылась со знакомым щелчком. А занимаясь с Лилианой любовью в следующий раз, она осознала, что страсть приобрела какое-то новое качество. Они разделись донага, но теперь наготы ей было недостаточно: она хотела проникнуть в самое нутро Лилианы, овладеть ею полностью, неистово лаская руками, губами, языком… Потом они лежали обессиленные, с бурно стучащими сердцами, тяжело переводя дыхание и прижимаясь друг к другу так тесно, что Фрэнсис не отличала своего сердцебиения от Лилианиного. Когда она попыталась высвободиться из объятий, Лилиана сомкнула руки вокруг нее еще крепче: