Через полчаса посетителям дали сигнал изменить направление движения на противоположное. В последовавшей веселой суматохе Фрэнсис с Лилианой неуклюже протолкались к выходу с площадки и, по-прежнему в коньках, уселись за один из столиков по другую сторону борта – пили там чай с имбирным печеньем и глазели на толпу. Вернувшись обратно на каток, они чувствовали себя уже гораздо увереннее и либо обнимались за талию, либо принимали позицию контрданса: Фрэнсис поддерживала ладонью поднятую левую руку Лилианы, а правую крепко сжимала на уровне своего бедра. Теперь Фрэнсис скользила по катку легко и свободно, ей хотелось оставаться здесь вечно. Она смотрела на лучших конькобежцев из толпы и думала: ведь мы с Лилианой тоже так сможем! Мы купим собственные ролики, будем приходить сюда каждый день. И упражняться, упражняться…
Она немного обогнала Лилиану, круто развернулась и схватила ее за обе руки, катясь спиной вперед. Они рассмеялись, глядя в глаза друг другу.
– Ты сейчас упадешь!
– Да ни за что! Да ни в жизнь!
Фрэнсис не упала, и Лилиана тоже. Они носились в людском потоке еще с четверть часа, в какой-то момент чудом избежав столкновения с одной из спортивных пожилых дам. Но потом усталость взяла свое: мышцы ног заныли. Все-таки нагрузка была нешуточная. Держась за руки, Фрэнсис и Лилиана с сожалением сделали последний круг по площадке и вышли на обычный пол, неуклюже переваливаясь, словно утки, выбравшиеся из пруда на берег. Снять коньки было огромным облегчением, по крайней мере в первую минуту. Но как же печально возвращать их служащему за стойкой, подумала Фрэнсис; как печально обменивать движение, скорость, головокружительный восторг на безопасность и привычную устойчивость.
Но гораздо, гораздо печальнее было протолкнуться к дверям и снова оказаться в Брикстоне, посреди самого заурядного дня, и уже не заскользить, а просто зашагать обратно на Чемпион-Хилл. Поначалу, впрочем, они не вполне это осознавали, поскольку радостное возбуждение, владевшее ими на катке, улеглось не сразу. Лилиана положила зонтик на плечо, и они пошли рука об руку, напевая бесхитростные мелодии, под которые катались, – с полным ощущением, будто стоит лишь оттолкнуться ногой, и они понесутся вперед, свободно выписывая танцевальные фигуры. Но при подъеме по Херн-Хилл натруженные мышцы стало мучительно тянуть, и улица показалась более длинной и пыльной, чем прежде. А потом вдруг – раз! – и они очутились неподалеку от дома. Было без малого пять. Леонард придет с работы только через полтора часа… Фрэнсис шла все медленнее и медленнее – как на виселицу. Когда они черепашьим шагом приблизились к одному из входов в парк, она и вовсе остановилась.