Она чуть помедлила, прислушиваясь, потом ощупью вернулась к Лилиане, и они в последний раз подняли Леонарда. Фрэнсис надеялась отнести его подальше, но почти сразу силы их окончательно иссякли – он выскользнул у них из рук, словно тоже устав от трудного пути, и она поняла, что придется оставить его здесь, где упал. В кромешном мраке Леонард стал невидимым. Фрэнсис опустилась на корточки и принялась суетливо шарить по нему руками, приглаживая воротник, одергивая пальто, поправляя брюки – можно представить, в какой беспорядок пришла одежда, как вся измялась и перекрутилась, пока она выволакивала Леонарда из дома. Если бы только она видела, что делает! Будь у нее хоть какой-нибудь свет, будь у нее время… Но Фрэнсис уже давно потеряла счет минутам, и сейчас, испуганная звуками, внезапно донесшимися с улицы рядом, – скрипом автомобильной двери, урчанием запущенного двигателя, – она бросила возню с одеждой и нащупала в темноте голову Леонарда. Размотать шарф особого труда не составило. Но вот с подушкой пришлось повозиться: она накрепко прилипла, и Фрэнсис приложила немало стараний, чтобы осторожно ее оторвать. Бог знает во что в результате превратилась рана! Бог знает какие следы – волокна ткани или желтые пятна от красителя – оставила подушка! Фрэнсис следовало подумать об этом раньше. Ну почему, почему она не подумала?
Ладно, теперь уже слишком поздно. Она лихорадочно поелозила ладонями по земле вокруг и на клочке травы под кустом ежевики нашла камень с гладким закругленным краем примерно такой же кривизны, вроде бы как основание пепельницы. Она приподняла голову Леонарда и подсунула под нее камень. Камень пошатнулся, голова качнулась. Да, топорная инсценировка, совершенно неубедительная. Но ничего лучшего не придумать, не изобразить. А значит, больше здесь делать нечего, можно наконец вернуться в дом.
Но Фрэнсис почему-то не находила в себе сил стронуться с места. Оставить несчастного Леонарда лежать здесь, с проломленным черепом, с камнем вместо подушки! Бросить одного в этой тяжелой сырой тьме! По неведомой причине это казалось еще более ужасным, чем само убийство. Фрэнсис вытянула вперед руки и дотронулась до лица Леонарда. Провела пальцами по щетинистой щеке, по подбородку, по губам. Губы под колючими усами были мягкие, как у женщины.
Почувствовав прикосновение Лилианы к плечу, она вскрикнула от неожиданности. Они на мгновение прижались друг к другу, потом поспешили обратно к калитке и, спотыкаясь, толкаясь локтями, ввалились в нее. Фрэнсис затворила калитку, тихо опустила щеколду, и они начали пробираться через сад. Только на середине пути Фрэнсис вспомнила про чертов котелок. Она оставила Лилиану ковылять к дому, с шарфом и подушкой в руках, а сама вернулась к проулку и снова открыла калитку.