После короткой паузы Кристина сказала:
– Жаль, что ты не пришла раньше. Я за тебя испереживалась. Едва не поехала к тебе в Камберуэлл.
Фрэнсис терла воспаленные от слез глаза.
– Ну и поехала бы. Мать прочитала твою телеграмму. Теперь все раскрылось.
– Ох, Фрэнсис, прости. Я не видела другого выхода.
– Да ерунда, не расстраивайся. Скрывать от нее было трусостью с моей стороны. В любом случае сейчас она меньше всего думает о нас с тобой. Сейчас у нее в голове только… даже не знаю, что там у нее в голове. Она тоже настроена против Лилианы.
– А сама Лилиана как?
– О, ужасно. До смерти напугана. Даже больше меня, вот в чем беда. И ей тут сильно нездоровилось. Ты не знаешь? Нет, конечно не знаешь. – Фрэнсис прижала ладонь ко лбу. – Я уже не соображаю, кто чего знает. – Она поколебалась. – Оказывается, Лилиана была беременна.
– Беременна?
– Да.
– Но…
– Она потеряла ребенка. Из-за всего этого стресса. У нее случился выкидыш.
Ничего больше Фрэнсис сказать не могла. Да и чайник уже засвистел, очень кстати. Кристина еще несколько секунд внимательно смотрела на нее, потом встала и быстро подошла к плите.
Закутанная в плед, Фрэнсис наконец перестала дрожать. Но после приступа рыданий чувствовала себя измочаленной, выжатой как лимон. Она поерзала в кресле, немного перемещаясь вбок, скинула туфли и поджала ноги. Снова вытерев глаза и нос, она проговорила:
– Черт, я совсем расклеилась. А Стиви точно не заявится?
– Я же сказала, она в школе. А оттуда отправится в мастерскую. Вернется только вечером.
– А что она обо все этом думает?
– Да понятно что. Разумеется, она тоже была в шоке, когда узнала. Происшедшее кажется совершенно нереальным.
Фрэнсис тяжело привалилась к спинке кресла, прижалась щекой к потертому плюшу.
– В первый день-два мне тоже это казалось нереальным. А теперь нереальным кажется все остальное. Какой сегодня день хотя бы? Понедельник, да? Значит, всего лишь полторы недели прошло! А такое ощущение, будто целая жизнь. За эти десять дней я натерпелась столько страха и ужаса, что на всю жизнь хватит.
Кристина принесла поднос с чайной посудой. Наполняя чашку для Фрэнсис, она сказала:
– У тебя больной вид. Ты плохо выглядишь и… не знаю даже. Сама на себя не похожа.
Фрэнсис взяла свой чай и с наслаждением отхлебнула глоток.
– Мне кажется, я уже не стану собой прежней. Во всяком случае – пока полиция продолжает что-то разнюхивать. Пока рядом крутится инспектор Кемп со своим чертовым чутьем.
– Инспектор? – переспросила Кристина. – Прямо как в книжках?
Голос у нее заметно оживился. Глядя на подругу, Фрэнсис подумала: «Да, ты такая же, как все, кто испытывает нездоровый интерес к убийству. А еще называешь себя пацифисткой. Впрочем, я ведь тоже…» Она устало, коротко отвечала на расспросы Кристины о событиях прошлой субботы, когда в проулке обнаружили тело Леонарда. Она уже столько раз повторяла одно и то же полицейским и соседям, что ей самой история эта казалась старой и скучной, будто бы и не с ней приключившейся.